Внук с звериным рыком вцепился в нее руками.  

–Дай сюда, бл…, сам посмотрю!  

Поняв, что сейчас внук отнимет пенсию и впереди ее ожидает очередной полуголодный месяц, наполненный слезами и унизительными заимствованиями у соседей, Антонина Владимировна из последних сил удерживала сумочку, одновременно причитая в бесполезных мольбах к внуку.  

– Нету, Стёпочка, нету денег! Надо же и коммуналку оплатить и на продукты на целый месяц надо! Хочешь, схожу в «Пятерочку», пивка тебе куплю…  

Эти бессвязные и противоречивые речи старушки еще больше разъярили Степана. Он размахнулся и с силой ударил Антонину Владимировну по лицу. Та, ойкнув, повалилась на пол как подкошенная, при падении ударившись виском о край тяжелого, покрывшегося от времени мелкими трещинками, комода. В момент удара женщина вскрикнула – как-то удивленно, тонко, пронзительно – и это был последний изданный ей звук. Из виска на половицы хлынула красная кровь. Тем времени наркоман судорожно рылся в сумке, выбрасывая оттуда немудреный старушечий скарб. Носовой платок, дамское зеркальце, сберегательная книжка, на которой когда-то лежала вполне приличная сумма, превратившаяся ныне, после всяких дефолтов, деноминаций и прочих модернизаций, в сущие копейки, ворох разноцветных купонов на какие- то грошовые скидки… Наркоман ломано-дергаными движениями выкидывал все это из сумочки. Но, наконец-то, объявился и кошелек, куда Антонина Владимировна бережно сложила столь вожделеемую внуком пенсию.