15.

Я подошёл к Линн и подставил ей локоть. Она его приняла и мы неспеша пошли в танцевальный зал. Я уже забыл о Джеке и Сенаторе, мне было действительно без разницы, кто будет заниматься делами на Капитолийском холме, которыми я точно не интересуюсь. Выгонит меня после сегодняшнего вечера Том или нет, тоже не беспокоило. Главное, что Линн сама подошла и получила разрешение всесильного дяди побыть некоторое время вместе со мной и дядя, вспомнив мои прегрешения, не отказал в этом.
— Линн, ты поразительная женщина и я тобою восхищен, как прежде.
Моя спутница прижалась боком ко мне и немного замедлила шаг. Мои лопатки сжались до онемения и задержалось дыхание в груди. Я сделал первый шаг своими словами, а она ответила их принятием, прижавшись к моему боку. Язык жестов не менее красноречив, чем слова.
— Наконец-то я опять чувствую тепло твоего тела, дорогая, оно меня заполняет и вытесняет все желания, кроме одного, ты его знаешь. Ты его разделишь его сегодня со мной, скажи разделишь? Нет, не говори словами, а только касанием тела в танце. Ох, Иисус, как я жду этого касания, помоги мне сломать лед предрассудков.
— Я выросла среди этих предрассудков и ты должен с этим считаться.
Линн провела рукой по моей спине вверх и вниз несколько раз, что ещё больше распалило нас обоих. Я просто видел, как её желание вместе с каждым движением её груди, крепко прижатой к моей, заполняет меня , словно алкогольное опьянение, каждый её вздох эхом отзывается в памяти и проникает через каждую пору кожи.
— Расслабься и положи голову на моё плечо, Линн, нам будет обоим легче вернуться в прежний мир,- прошептал я, касаясь губами её виска,- прости меня, Линн, но ведь и ты этого хочешь.
— Я уже не могу танцевать, Влад, мне хочется соединиться с тобой под одной кожей, какой ужас, я сама себя убиваю в глазах собравшихся. Они на нас смотрят. Уведи меня из круга, пойдём возьмём шампанского и выйдем на террасу.
Эти её слова, как легкая рябь на воде, пробежали по моему телу и я бережно повёл её к террасе, как бы боясь нарушить идеальность, разбегающихся по телу, кругов желания. Возле двери мы взяли по бокалу шампанского и вышли на свежий воздух.
— Я не думала, что наша встреча будет такой тяжелой,-произнесла Линн.
— Ты можешь сделать ее легкой, если мы сейчас уйдём от сюда.
— О, нет, только не перед глазами всей этой родни.
После этих слов она приподнялась на носки, приложилась губами к моему лбу и провела по нему несколько раз полуоткрытыми губами, как кисточкой.
— Если мы проведём сегодня ночь вместе, то расстанемся до конца дней. Ты этого хочешь? Только одна ночь и годы молчания. Я тебе нужна только на одну ночь?
Линн прижалась своей грудью к моей и сделалa несколько движений, как чистят от потемнения любимую старинную серебряную вазу. Потом прижалась со всей силы и простонала
— Да сделай ты что-нибудь,ооо Боже,- и выпустила фужер с шампанским, который всё время продолжала сжимать.
Раздался стук битого стекла. И звон разбившегося хрусталя усилил звуки музыки, которая пробивалась через неплотно закрытые двери. Я застыл на момент, потом поставил свой фужер на столик, обхватил ладонями любимое лицо и стал покрывать его поцелуями. Она отдавала мне свои губы полностью и это было знакомо до сладостной боли, которая не забывается до конца дней. С этим чувством мужчины покидают этот мир. Чем больше таких страданий ты перенёс, тем дольше твои дни и тем желаннее смерть, если твоё тело потеряло восприятие такого блаженства. Я провёл кончиком языка по линии раздела губ, они были воспалены и горели страстью. Линн их расслабила и мой язык утонул в стоне вышедшего из её чувственного рта. Линн обхватила руками мою спину и сжала в кулаки пиджак на лопатках, а мои пальцы в это время скользили по локонам хорошо уложенных волос, полностью разрушая прическу. Она всегда была такая и всегда давала столько, что моё тело ещё несколько дней засыпало и просыпалось с этими переживаниями.
Когда первая волна нас покинула я продолжал слегка прихватывать зубами её губы, язык и скользить губами по лицу, шее и открытой части груди, наслаждаясь чудом её тела. Она отвечала простым поцелуем, который превращался в эротический мираж и трепещущее наслаждение. Иисус, спасибо тебе, ты наш спаситель, не книжный с чудесами, а реальный, который снова вдохнул в нас обоих жизнь. Мертвый не тот , кто прекратил дыхание, а кто забыл, что такое любовь.
— Линн, я только теперь ощутил, как мне тебя не хватало, не хватала именно того, как влечешь меня к себе, как ты своё желание делаешь моим.Это по твоей прихоти возникло мое чувство к тебе и только ты можешь его утолить, ты его сделалa таким, какое оно есть. И, пока я жив, я буду в твоих руках. Линн, прошу тебя, не бросай меня, как в прошлый раз, я не смогу найти тебя еще раз..
Вместе с дыханием в её груди слышался лёгкий хрип, который вибрациями стекал в меня. Её руки скользили под пиджаком по моему телу, терлись о бедра и вызывали возбуждение, которое невозможно удовлетворить вне постели. Руки Линн, как волны набегали на моё тело и отступали, то приносили зной, то охлаждали не оставляя места между нами даже для воздуха.
— Линн, я хочу тебя.
Она с закрытыми глазами гладила ладонями моё лицо, кожа реагировала на каждое касание её пальцев и отзывалась импульсами, которые пропадали в глубине тела.
— Считай, что ты имеешь меня, хотя ты нанёс мне обиду, я по прежнему буду молиться на то, как ты отзываешься на мои желания.
Линн повела меня с террасы вниз, в тень парка, где в беседке одной рукой взяла мой затылок, а другой стала скользить по телу:
— Ты не забыл еще, как было в первый раз? Как мой рот снимал твою эрекцию? Как ты выходил из этого клинча?
— Нет, это было больше чем секс.
— Я тоже и сейчас это тебе повторю. Ты будешь иметь то, что имел с самого начала. Ты сам сказал, что это возможно.
— Мне никогда не разгадать загадку моего влечения к тебе, мне даже не надо никаких фантазий, я всегда твой, как инструмент, на котором ты играешь.
— Мне этого мало, ты это поймёшь, когда меня потеряешь.
Мы не стали возвращаться в зал, а появились только к посадке на вертолёт. Я улетал в Нью Йорк, а Линн оставалась в доме дяди. Я выглянул в окно со своего места и увидел её глаза, счастливые и мокрые от слёз. Закрутились лопасти винтов, одной рукой она придерживала от ветра платье, а второй махала мне на прощание.