Вскоре ввели её. Женщина неопрятного вида, вызывавшая не то жалость, не то омерзение, вошла в комнату будто совершенно не придавая значения ни самой комнате, ни тому, кто в ней уже находится, и уж тем более не тому, для чего её сюда привели. У неё был взгляд безразличный, пустой и какой-то хитрый даже. Короткие, растрепанные волосы, которые неряшливо были спрятаны под платком уже седоватого оттенка, хоть она сама была не старой. Её прическа напоминала, будто большую шапку надели на пальму. Маленькие, но при этом толстые ноги и руки напоминали скорее лапы слона, чем человеческие конечности. И вся она мало напоминала человека, тем более женщину. Борису, как он позже признавался, она напомнила мистическое существо из церквушки в фильме «ВИЙ». Определённо она была стереотипной душевно больной женщиной. Евгения вначале содрогнулась от её вида, но впоследствии взяла себя в руки. При этом поняла, что в любом случае толкового разговора с ней не получится. Но это всё же была возможная мать Вити.

• Здравствуйте, Раиса. – как можно спокойнее и вежливее сказала Евгения.

 Но реакция Раисы была совершенно неестественной. Она явно испугалась. И это было заметно в её взгляде. А затем она и вовсе забилась в угол, ожидая того, что будет дальше. Это было жалкое зрелище, на которое было тошно смотреть. И вполне естественно, что Витя на время потерял дар речи от такого вида возможной матери. Ему было обидно, и так же страшно.