Резкий порыв ветра воткнулся мне в спину, я запнулась и накренилась вперёд…

— Ты всех на колени ставишь?! Ответь мне! Дай хотя бы знак, что я не веду монолог со своими психическими расстройствами! Ты говорил: «Просите, и дано будет вам»! Я же каждый час своей жизни просила! Так дай! Не на день! Дай обрести покой! Дай возрадоваться, чему ты там велишь! Ты ведь у нас охренительный молодец! Чтобы что-то получить ты годами преподаёшь уроки! Дай на года мне сладкие ночи! Дай не замерзать каждую зиму!

   Ветер резко затих. Наверное, его заебало слушать нытьё. Я приподняла глаза и воткнулась ногтями в рёбра. Я пыталась сломать их, чтобы ком смог прорваться через них. Только бы чуть-чуть освободить проход ему… Только бы чуть-чуть надломить и всё… Глаза уже невозможно было разомкнуть. Свет казался настолько белёсо-серым, что при малейшем открытии серной кислотой разъедало глазные яблоки.

— Ты обещал, что мрак не всегда будет там, где он огустел! Но я повязла в нём! Весь этот мрак под кожу впитался! И я не могу его вытащить! Ты же обещал! – я стала отчётливо слышать свои рёвы… Это было больше похоже на гроулинг, наверное, половину и не понятно было. Но я-то знала, я-то понимала, что и он, и я не нуждаемся в переводе.

   Как-то резко я стала ощущать, что начинаю сдуваться, как долбаный воздушный шарик. Чем больше я кричала, тем легче становился внутри ком. Да, детка! Он уменьшался в размерах! Стало больше воздуха поступать в прокуренные лёгкие. Я со всей силы зажала губы и вдохнула воздух. Чертовски ледяной, но он отрезвлял воспалённые извилины в голове.