Горничная вошла в комнату так тихо, что я вздрогнула от неожиданности. Она вошла, молча поставила на стол поднос с бокалом и, как всегда, на цыпочках, скрылась в коридоре. Немного подождав, я взяла бутылку с вином и отхлебнула из неё. Впервые за всё время я попросила её принести спиртное. Муж никогда не разрешал мне что-то подобное. Есть ли это его позиция по жизни, или он просто беспокоиться о здоровье — я не знаю. Но раз его нет рядом — почему бы и не сшалить?

Теперь можно было устраиваться на ночлег. Тщательно сложив постель и развесив одежду, спустилась в холл. Там, как я и ожидала, никого не было: муж всегда задерживался допоздна и мне приходилось быть одной ночью. Сегодня же я решила, если сейчас и пожелаю уснуть, муж обидится, а мне совсем не хотелось его обижать.

Сев на диван, я стала дожидаться прихода возлюбленного. В такие моменты самые мрачные мысли лезут в голову. Например, я вдруг вспомню, что хотела от него ребёнка. Интересно, кто у нас мог бы быть? Мальчик? Или, всё-таки, девочка? Нет, это слишком пошлая вещь. Чтобы в доме появилась какая-то женщина… Нет, ни за что!

А ведь подобное происходит постоянно — стоит мне задуматься, как тут же появляется мерзкий образ. Моя маленькая, прелестная голубка — стоит передо мной, как живая. Я смотрю на неё и кричу: «Тебе двенадцать лет, а не восемь. Ты только что говорила, что беременна. Как такое может быть?».

И вправду, как…

Не стоит говорить о столь плохом. Мне больше нравится думать о любимом. Вот что он сейчас делает? Пьёт кофе? Читает бумажки? Интересуется жизнью коллег?

Или спит в объятиях любовницы?

О нет, опять эти мысли… Любовница? Кто же ей может быть? Может, всё-таки, Мими? Красивая и загадочная Мими, с которой совсем необязательно заниматься любовью. Но почему-то её всегда ловят с чужими отцами. А что её личный? Не знаю, возможно, он просто даёт ей деньги. Но я в это не верю. У них явно какой-то договор. И мать Мими точно об этом не знает.

Но что может связывать сердца мужчины и женщины? Увы, конечно, у них ничего не может быть общего, как и у всякого человека. Ну, разве что деньги.

И ещё одно.

Последнее желание матери Мими. Ох, не помню точно, что она говорила… «Милое дитя, не беспокойся обо мне. Я просто хочу, чтобы ты спасла одного человека — и всё. А тебе самой ничего не угрожает — пока ты слушаешься моих слов…». Но что же это значит?

К сожалению, я не смогла придумать абсурдные и смешные варианты, ведь скрип двери отвлёк меня. В холл зашла Анка с пустым подносом в руках, а потом в дверях появился доктор. Интересно, они, случайно, не поссорились? Редко когда можно увидеть их вместе молчащими. Обычно помещение наполняется смехом, и они обсуждают такие «важные» темы, как сплетни и общее состояние города. Во всяком случае, не было никаких признаков того, что их разговоры касаются меня. Никакого повода для беспокойства.

Они поздоровались, спросили про самочувствие и прошли мимо. Единственное, что бросилось в глаза, отсутствие кольца у мужчины. Возможно, они и вправду рассорились и больше не вместе. И Анка узнала что-то, о чём не должна была знать?

Да где ж мой муж! Какие черти его носят!

Я подскочила с дивана и стала ходить по комнате, приговаривая: «Я иду к мужу, я иду к мужу, я иду к мужу». Да! Я встала перед зеркалом и стала небрежно укладывать причёску, снимать платье. За этим меня и поймал хозяин.

— Пойдём, пойдём, — сказал он, — тебе ещё тапочки надеть надо.

— Уже?

Я взяла его за руку и смотрела в глаза. Они казались мне такими огромными и добрыми, что я, как и года назад, готова была кричать от счастья и умолять о чём угодно.

— Я говорила, что люблю тебя. — еле слышно прошептала. Если он любит, то услышит.

— Тише, не надо. Не шуми. Весь дом перебудишь. Давай, пойдём.

— Куда? — испугалась я.

— Спать.

— Зачем?

Он улыбнулся.

— Спать, — я даже не успела открыть рот, как он продолжил — Я сказал: надо. Чтобы ты отдохнула, набралась сил. Утром разберёшься.

Мать моя женщина, я готова была выйти за него замуж в миллионный раз! Такое изящество! Такая забота! Он именно тот, кто мне нужен. Он именно тот, кто может стать опорой в моей жизни. На этом можно поставить точку.

— Вы будете спать со мной?

— Не знаю, — с улыбкой сказал он, — давай посмотрим. У меня есть несколько вариантов. Но смотря на обстоятельства. Посмотрим.

Я кивнула и легла под одеяло. Он стал выходить из комнаты, оглянулся и с грустью сказал: «Знаешь, твоя мать совсем не та женщина, которую я когда-то полюбил. И это прекрасно. Ей явно становится лучше».

Я лишь понимающе взглянула и отправила воздушный поцелуй. Он же, в свою очередь, послал мне воздушный поцелуй в ответ. Снизу доносилась какая-то мелодия, и я, незаметно для себя, уснула. Начал проявляться сон. Стою на большой поляне, залитой светом солнца. На горизонте поднимаются облака, и я точно знаю, что это за место.

Я стою в поле. Одна. Рядом со мной никого не было. Лишь в небе неподвижно висела цепочка звёзд, осуждающих меня, словно упавших душ. Я готова была поклясться, что их послали они.

А может быть, и нет.

Я обернулась. Поодаль, стоя на коленях, молился человек, которого я не узнала. С ним я не могла, да и не должна была говорить. Но во мне ещё теплилась надежда. Я позвала его. По его лицу заметила, что он услышал.

— Кто Вы? — промолвила я.

Он отвернулся. Тогда я подошла к нему и встала на колени рядом. Я понимала, что надо было что-то делать. Но что? Вдруг я решила кое-что спросить у этого человека на коленях. Мне захотелось узнать его имя.

— Анатолий, — неохотно ответил он. — А что ты здесь делаешь? Разве твоя жизнь кончилась? Только не говорили, что ты решила вернуться ко мне домой. Тогда, где бы ты сейчас не была, ты опять станешь отроковицей. Я видел множество тел, которым осталось немного. Как ты.

— Но как мне этого избежать?

— Никак, — ответил Анатоль. — Тебе кажется, что ты хотела бы этого. Но это просто иллюзия. На самом деле всё упирается в эти слова. То, чего хочешь ты, просто ни на что не годится. На самом деле, я никогда больше не увижу тебя.

Он встал с колен и испарился. Я хотела повторить его шаг, но никуда не исчезла. Снова смотрела на небо. А потом начала углубляться в лес. Мне надо было идти аккуратно одной, чтобы выбраться и не встретить никого из прежних знакомых. Но, в то же время, я ни за что не хотела расстаться с этим странным местом. Тем более теперь, когда они сюда привели меня.

Ещё один, иной мужчина. Это уже можно сказать точно, как-то по-другому. Мужчина с такими прекрасными чертами лица, с таким мощным умом и с такой поразительной смелостью. И он убивал голубят.

— Зачем? — спросила я.

— Да просто так. Чтобы было разнообразие. Убивать животных просто так — это всё равно, что смотреть на красивую девчонку и представлять её своей.

Не понимаю, зачем он это делает и к чему ведёт.

— Знаете, я тоже когда-то убила голубку.

Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом. По этому взору я сразу поняла, что он готов к совершенно иному разговору, чем простой обмен информацией. При этом я поняла, что у нас обоих не самая лучшая ночь.

— Ты очень сожалеешь об этом?

— Немного, — ответила я, — но ведь было весело.

Пауза. Возможно, мне следовало что-то рассказать. Например, как я плакала при её виде. Или как доктор кричал, когда я принесла ему тело. Но я промолчала.

— И что веселого? — спросил он. — Тебе было очень больно? Или тебе понравилось убивать? Тебя что, никто об этом не спрашивал?

— Нет, не спрашивали. Но у меня возникла какая-то тоска по этой… Как её… Да, по этой самой смерти.

— Ага, — сказал он.

Анатоль отвернулся и сжёг животных. Кажется, они были ещё живы.

— Это тоже весело? Так, что, это было смешно? — он промолчал и повторил снова — Весело? Ха-ха. Это смешного, потому что для того, чтобы понять, что это смешно, надо умереть самому. Они все умерли, как мы.

— Вы несёте бред! — прозвучал мой крик.

Я поняла, что нужно срочно уходить, пока речь не зашла о чём-нибудь таком, о чём мне не хочется даже вспоминать. В окно светило солнце, и я подумала, что неплохо бы было в него выпрыгнуть.

— Ты когда-нибудь думала, что создание — слишком странная вещь? — мужчина показал на окно и взглянул на меня. — Как мне кажется, простое создание являет собой лишь блеклую тень одного из величайших людей на свете. И чем дальше оно уходит по лестнице развития от перволюдей, тем больше это подобие уступает настоящим личностям. Негативные, положительные — неважно. Они всё ещё могут гордиться званием «человек». Но некоторые недостойны.

Я не поняла ни одного его слова, но он продолжал.

— Вот, например, ты. Отошла от Бога, падаешь в ноги кумиру, строишь ему глазки и мучаешь нежную мужскую душонку наигранными романсами… — тут он удивлённо покачал головой. — Какая наивная девочка. На первый взгляд, ты управляешь ситуацией. Самая умная, красивая, остроумная. Но насколько же примитивно ты путаешь духовные ценности с материальными?!

Я лишь похлопала глазами.

— Сознание возвращается к тебе, верно я понимаю? — он прикрыл глаза и склонил голову к плечу. — И что ты скажешь на это, а? Откройся мне, милая. Ты ведь видишь меня не только на фотографиях. Не бывает так, что человек сразу, с первого взгляда понимал, кто перед ним. Это доступно лишь немногим избранным. Кто ты?

— Я… — хотела ответить, но в горле вдруг пересохло. — Я… В моей душе… Когда я была ещё маленькой, меня, если была послушной, называли птицей. И я улетала на далёкие небесные острова. Далеко, очень далеко. И мне было очень больно и неприятно от этого. А другие говорили, что я умница, ведь терплю и никому не говорю.

— Понимаю. Это нормально, когда такая маленькая девушка, как ты, не знает различие между хорошим и плохим. Но разве тебе неизвестно, что летать нельзя? Может быть, это не совсем то, что ты хотела? Ты ведь даже не понимаешь, как использовать свои крылья для полёта. О чём ты тоскуешь?

• О муже.

— И что ж с ним? Ты не можешь его найти? Вы нигде не встречались?

Я почувствовала, что теряю связь с реальностью. Растворяюсь в густом тумане, где рассыпаны миллионы разноцветных бусин. И я становлюсь одной из них. Неподвижной и разноцветной.

— Да! Всё так! Я… — выдавила я и почувствовала, как моё сердце забилось, застучало, и вдруг я перестала ощущать свою грудную клетку. Её не стало видно, и я точно знала, что в ней больше нет места для прежнего сердца.

— Кажется, тебе становится хуже от нового лекарства, — я опять держусь за его вещи и частично оголяю, как-то специально, чтобы разглядеть всего. Но, даже если это и так, что в этом плохого?

Я испуганно покивала, глядя в его глаза. Они красные и синющие. Как необычно. В них пустота, словно там больше нет ничего. Ему страшно, он пытается это скрыть. Возможно, он даже сейчас заплачет. Но он не желает этого показывать. Чего ты боишься? Кто осудит тебя за эти слёзы? Я, что ли? Смешно. И совсем не похоже на меня.

Он наклонился надо мной и поцеловал лоб. Бедный ты человек, как жаль, что ты носишь бремя моей любви.

Но ведь у тебя нет власти что-либо изменить. Ты не властен над этой нежной, как шелест крыльев шмеля, жизнью.

— Ты знаешь, что я пыталась убить её? — почти неслышно прошептала я. — Я убью себя. Если ты умрешь вместо меня.

Не знаю, зачем я призналась ему. Но тот странный человек из сна… Он стоит прямо возле нас. И смотрит. Осуждающе. Как будто, так и хотел сказать мне: «Если ты так любишь его, то лучше бы уж ты умерла вместо неё». Возможно, он всё-таки прав. Я недостойна называться человеком.

Если это действительно так, не стоит ли мне исполнить его волю? Я хочу этого?

Хочу. Пусть это будет моим последним даром.

— Не вставай!

Зря послушалась. Я почувствовала, как моя ладонь легла на кожу его груди. Он на секунду замер, а потом заговорил.

— Я сделал промывание, Анка отправилась за уколами. Пожалуйста, посиди спокойно, — обнял меня, — сейчас она придёт.

— Как я хочу умереть за тебя! — простонала я. — Почему ты не дашь мне подойти к окну?

Он поцеловал мою руку. Ему никогда не понять меня, как и другим.

— Мими… Совратила чужого мужа. Я лучше застрелюсь! Я хочу умереть за тебя. Ты можешь погибнуть из-за моей глупости, если не будешь осторожен.

— Ты не виновата в случившемся, — поднялся выше и поцеловал шею, — вина лежит лишь на них. Никто не ожидал подобного. Даже я… Он ведь был моим спасителем.

Он ненадолго замолчал. Потом заговорил снова. Его слова были еле слышны.

— Я не виню тебя, ты уже расплатилась за свой грех. И даже слишком сильно…

Я попыталась выбраться из его объятий, но это оказалось невозможно. Я даже не могла выпрямить руки, так крепко он меня держал.

— Я люблю тебя, Мими. Давай мы просто подождём доню и потом ляжем спать?

— Давай. Но скоро ли она придёт?

— Надеюсь, милая…

В дверь постучали, и загадочный мужчина вышел из комнаты. Анка, вся красная, всунула доктору коробок, и я закрыла глаза в надежде на спасенье.