— Спасибо! — выпалил он, прижав это сокровище к груди, где оглушительно билось его сердце. — И знай, что можешь впредь просить меня о чем угодно, я… — он сглотнул, решительно расправив плечи, — я не откажу тебе. Я знаю, что ты сильнее и могущественнее меня, но и я могу то, чего не можешь ты.

Она даже не взглянула на него, уставившись в окно, за котором уже ничего нельзя было разглядеть. Давно наступила ночь.

В округлом разрезе её платья, на спине, кожа казалась какой-то неестественно белой, как у статуи из мрамора или как у фарфоровой статуэтки. В этой неподвижной позе, в её томном молчании было что-то тревожное и пугающее, что-то, сулившее недоброе.

— Мне ничего не нужно от тебя, — и, хоть голос её не изменился, Принц чувствовал сквозившую в этих словах печаль и тоску. Но только не мог понять, чем она вызвана и что означает. — Ступай, уже давно стемнело…

Как загипнотизированный, не помня ничего, он скрылся в дверном проёме, последний раз вдохнув грудью приятный сиреневый запах…

***

— Прости меня! Прости меня!

Тишина и только его настойчивое, непрекращающееся бормотание.

Прости меня. Прости меня. Прости меня…

Он уже не помнит, сколько времени прошло с тех пор, как за их спинами раздалось оглушительное, победоносное «Ура!», которое разнеслось грохочущей волной по окрестностям. Последний залп орудий — знак окончательной и безоговорочной победы над полчищем грызунов.