И единственное, что, пожалуй, отличало отца Блеза от прочих представителей самой обыкновенной наружности – это глаза. глаза, которые как будто бы смотрели в самую душу человека и видели куда больше, чем он сам стремился о себе показать; взгляд светлый и чистый, какой редко встретишь и от которого становится тревожно и неуютно, когда на душе есть сомнения и грехи; усталый и печальный взгляд…

-Что случилось, Филипп? – отец Блез, несмотря на ранний рассветный час, занимался копированием священных текстов для раздачи неимущим церквям, которые не могут позволить себе иметь оригинальные молитвенники.

            Он совсем не рассердился на появление Филиппа – мальчишки двенадцати лет, волею судеб живущего под его покровительством в церкви. Сирота, разлученный с лаской детства, он обрел приют под тихим и спасительным взглядом священника Блеза и сам проникся святостью веры. Иногда он даже с присущей сиротству робостью заговаривал о том, чтобы сделаться послушником, но отец Блез лишь качал головою, зная, что Филиппу понадобится большое везение или же напротив – большая неудача, чтобы сделаться священнослужителем.

-к тому же, — ты не знаешь жизни, — добавлял отец Блез, желая, чтобы его отказ и без того тактичный, звучал еще мягче. – Ты не знаешь жизни за стенами церквей…

-Ну и пусть, — еще неуверенно, но уже пытался возражать Филипп, — я могу познавать жизнь через прихожан, через…