– Можно и выйти, – ответил Майкл.

       Выйдя из здания, они сели на первую попавшуюся свободную скамейку. Майкл безучастно посмотрел на озабоченное лицо Кэт и спросил:

– О чем ты хотела со мной поговорить?

       Кэт, посмотрев на безмятежное лицо Майкла, вздрогнула, как будто её пронзило острое лезвие ножа и, сжав свою сумку с такой силой, будто она стоит на краю пропасти, и эта сумка единственное, что не даёт ей упасть, ответила:

– Даже не знаю, как это сказать…

– Говори как есть! – отрезал Майкл всё с тем же безразличием.

– Ты даже не пытаешься облегчить моё положение! – с досадой сказала Кэт, избегая взгляда Майкла, и, сделав глубокий вздох, она продолжила, – Почему ты никогда не замечаешь того, что я всегда пытаюсь привлечь твоё внимание? И почему ты всегда стараешься избегать моей компании?

       «А почему же ты никогда не замечаешь того, что Бен всё время старается быть с тобой рядом? Почему же ты никогда не замечаешь тех явных проявлений любви, которые Бен из-за своей слепой любви называет “намёками”?» – мысленно произнёс Майкл и ответил, – Если честно, я сейчас в полной растерянности, я даже и подумать не мог, что ты ко мне испытываешь что-то, кроме чисто дружеских чувств! Я сам никогда и не помышлял о нас с тобой как о паре…, тем более, я никогда и не пытался перепрыгнуть через дружеский забор.

       Кэт посмотрела на Майкла, сдерживая слезы, которые уже начали выступать. Поймав этот взгляд, Майклу вдруг захотелось забыть о том, что у него есть друг, и решил отдаться минутной слабости, чтобы успокоить её с той лаской и жалостью, которых она требовала всем своим плачевным видом, и которых она заслуживала, как и любая плачущая, безответно любящая девчонка. Однако, вовремя взяв себя в руки, сменив свой жалеющий взгляд на осуждающий, приказным тоном сказал, – Перестань плакать или я даже слушать не стану и уйду!