Тоже неплохо — у тебя очень тёплая обувь, две пары штанов оберегают твои ноги, руки сидят в безопасности внутри карманов куртки, которая спасает большую часть твоего тела. Замерзает только лицо, поскольку шарф превратился в хрустящую льдинку и уже совсем не греет. Увы, дружок, но тебе ещё придётся немного пожить. Если хочешь добить свой ослабший организм, то найди безопасное место и попробуй уснуть там — обещаю, в таком случае ты уже никогда не проснёшься. Для тебя сейчас это лучший вариант. И не переживай так сильно о тех, кто будет тебя искать — твой маршрут легко восстановят благодаря яркому цвету одежды и записям с камер видеонаблюдения, если сотрудники полиции будут не кончеными идиотами.

Я твёрдо решил играть до конца по своим правилам. Если решил умирать, то пусть хотя бы здесь всё будет по-твоему. Убить меня в эту ночь может только синтез снотворного и сибирского климата — никаких ножевых ранений от случайных алкашей или полёта через несущейся по льду автомобиль. И даже если это меня не добьёт, то, надеюсь, я хотя бы заработаю осложнение простуды. Но в идеале, конечно, не дожить до рассвета.

Мои ноги без тени усталости несут моё сонное сознание по широким улицам, стараясь оставаться на свету. Взгляд цепляется за вывески магазинов и заведений, но везде уже закрыто. 

Ты ведь не думал, что они будут работать ради тебя? 

Под ногами хрустит толстенный слой спрессованного многоголовой толпой снега, а бездонное чёрное небо не радует тебя даже звёздами. Мимо равнодушно проносятся машины, а ты сжимаешь внутри карманов кулаки каждый раз, когда проходишь рядом с другими людьми-полуночниками. Воздух настолько холодный, что можно услышать его звон. В домах ещё горят многие окна, а дорога упрямо катится по прямой, предлагая тебе миллионы километров, чтобы довести себя до изнеможения. Иногда глотку режет надрывный кашель, а капучино подступает обратно, оставаясь на языке горькими пятнами. В носу стойкий лекарственный запах — снотворное что-ли даёт о себе знать или мне это уже кажется? Голова по-прежнему болит, а корпус тела угрожающе качается, теряя равновесие. Может, просто упасть? Нет, слишком легко, ты заслуживаешь больших страданий, так что иди молча на самый край города.

Иногда доброжелательно махая рукой проезжающим мимо дальнобойщикам, я добрался до тех мест, которые не посещал очень много лет. По пути не оказалось ни одного более-менее приличного круглосуточного заведения, куда можно было бы зайти и провести ночь спокойно — открыты были только пивные, публика в которых соответствующая. Пришлось даже подавить странное желание снять номер в отеле. Оглядевшись по сторонам, я спросил себя, что мне делать теперь? Я стоял на перекрестке и испытывал страх — слишком уж много криминальных хроник просмотрено, чтобы вот так просто расхаживать по ночному городу, чувствуя слабость в каждой мышце. Внутренний голос, есть идеи? Говоришь, искать тихое и безопасное место для сна? Как скажешь.

Мои глаза приходилось удерживать открытыми невероятными силами воли. Ноги завели меня в районы новостроек — уродливые дома здесь сменились на стройные башни, окна в которых светились гирляндами. Я никогда раньше здесь не был, но внезапно испытал такой уют, что захотел остаться навсегда. Перейдя дорогу, я пошёл во двор, огибая припаркованные автомобили. На улице кроме меня не было ни души. Утопая в сугробах, мне удалось добраться до детской площадки, где я и разместился на одной из скамеек, после чего закрыл глаза и попытался уснуть. Какое-то время мне было тепло и хорошо — тишина вместе с морозом убаюкивали, а снотворное не позволяло легко поднять веки. Я просидел так, наверное, минут тридцать, прежде чем почувствовал, как мои ноги коченеют. Сон так и не забрал меня. Ночь привела меня сюда, усадила в центре жилого комплекса, чтобы не убить, но позлорадствовать — заставить посмотреть на горящие окна, ощутить тотальное одиночество, холод и болезненную сонливость. Довести организм до истощения, прежде чем выдернуть его из комы обратно в реальность. Ну почему ты просто не убила меня? Ведь я так готовился, я всё сделал для этого, но ты постоянно оставляешь меня в живых.

Поднявшись, я сбросил с себя остатки морозного сна и понял, что ужас как хочу капучино. Время перевалило за полночь, а путь предстоял неблизкий. Я мог зайти и купить этот идиотский кофе где угодно, но почему-то мне захотелось вернуться в самое начало и заказать его у той же самой девушки. Так что я двинулся обратно, с трудом ориентируясь и петляя между домами по незнакомым улицам. Один раз за весь путь мимо меня проехал велосипедист. На небе появилась жёлтая луна. Проходя мимо церкви, я сложил крест из двух средних пальцев.

Я добрался до того самого кафе к часу ночи, будучи совершенно отмороженным, уставшим, голодным и сонным. За кассой меня встретило знакомое лицо. Пока девушка повторяла капучино, я решился заговорить с ней, чего раньше никогда бы со мной не случилось:

— В ночную смену работаешь?

— Ага

— Я б повесился от скуки.

— Ну, я сижу здесь, вышиваю.

— Сколько платят, если не секрет?

— С учётом премий получается где-то 30-40 тысяч.

Заметив мой удивленный взгляд, она добавляет, скромно улыбаясь:

— А ведь я всего лишь стажёр.

Когда она передаёт мне стакан с кофе, я внезапно для себя предлагаю купить и ей тоже чего-нибудь выпить. Она смущается и отказывается, а я лишь пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. На этот раз я не забыл размешать сахар. Тёплый стакан быстро согрел мои покрасневшие руки. Какое-то время я стою спиной к кассе, потягиваю осторожно кипяток и думаю, что мне делать дальше.

Внезапно рыжеволосая девушка продолжает беседу, сказав, кажется, что редко кто появляется за ночь дважды. Я в тот момент был невероятно счастлив, что она решила поддержать со мной разговор, поэтому повернулся к ней лицом и подхватил тему. Глоток за глотком — и вот мы уже перешли на «ты», узнали возраст друг друга и обсудили преимущества и недостатки ночной смены. Я заверил её, что не отношусь ни к одному из разрядов местных алкашей, вновь предложил купить ей кофе, после чего выслушал несколько жутких, но забавных историй о прочих ночных посетителях, которые, в отличие от меня, не отличались тактом и более-менее хорошими манерами. Я признался, что вообще не должен был возвращаться, но всё-таки решил зайти вновь — вдруг ей будет приятно увидеть знакомое лицо. А она мне рассказала немного о себе: ей всего восемнадцать лет, живёт она очень далеко от места работы, в другой части города, раньше училась в колледже на направлении живописи, но взяла академический отпуск, и вот теперь работает здесь, отпугивая всяких маргиналов, которые заходят в тепло, чтобы колоться или выпить чего покрепче.

Капучино уже закончился, но мы продолжали общаться, хоть я и сказал, что она может попросить меня свалить в любой момент, если ей станет скучно. В какой-то момент я вновь заговорил о своём ночном походе и проговорился, что чувствую себя ужасно сонным из-за принятия убойной дозы снотворного в погоне за передозировкой. Я боялся, что напугаю её этим, но она поняла меня и поинтересовалась, из-за чего я попытался «передознуться».

— Это очень долгая, глупая и скучная история, — вздохнул я. — Не хочу грузить тебя своими личными проблемами.