***

В июне вся школа гудела о Косте Мельникове, который еле проскочил минимальный порог на экзамене только за счет тестовой части. Больше всех была ошарашена Людмила Александровна, которая еще осенью думала, что худший ученик школы не занимается, что хуже быть не может. Очевидно, она ошибалась. Никто не знал, что так повлияло на подростка, но внезапно он стал иначе реагировать на привычное для учительницы выражение недовольства: больше он не сидел стыдливо, опустив взгляд в тетрадь, а сидел спокойно и смотрел ей прямо в глаза. Из него сочилась какая-то невиданная ранее внутренняя энергия, придававшая ему силы и уверенность в себе. Так что после пары-тройки безуспешных попыток Людмилы Александровны вызвать ученика хоть на какие-то эмоции, она от него отстала.

И пока кипели школьные обсуждения, венец переполоха спокойно гулял по городу, подставляя лицо лучам столь редкого солнца. Мимо проезжали машины; в Черной речке, звонко крякая, плавали утки. И вопреки всем скандалам и обрушившимся надеждам родителей на высшее образование сына, Костя себя чувствовал так, будто выиграл в лотерею. Отчасти, так и было.

— Я жду тебя, мой запоздалый друг — приди; огнем волшебного рассказа сердечные преданья оживи… — Бай спрыгнул со скамейки, которая на самом деле не была предназначена для того, чтобы на ней сидели, и подбежал к Косте, оплетая хвостом его ногу.

— Читаешь мне Пушкина? – рассмеялся Костя, почесал Бая за ухом и повернул в сторону набережной.