Немыслимая насмешка! Жестокость! За что так? какой враг способствовал этому? определённо ведь враг! Не бывает так, чтобы маленький мирок так рухнул сам по себе!

***

–Моя дочь не плакала, – продолжает Элеонора. Слова льются сами. Никогда прежде королева не говорила таких слов, таила их в себе, держала в темнице сердца, но прорвались слова, и теперь берегись, ведь не все они должны были звучать.  – Да, моя дочь не плакала. Зато я рыдала за нас двоих. А она лишь ощупала повязку на следующий день и спросила, навсегда ли это?

–А вы? – спрашивает ведьма. Ей интересно. Как и всегда, как и с любым гостем.

–Я разрыдалась, – признаётся королева. – И она поняла. И она оказалась сильнее. Она вздохнула и сказала, что справится с этим. Только очень жалела, что отняли у неё костюмчик…

–А вы? – повторяет ведьма. Она уже знает ответ. Его все знают. Слухами земля полнится очень быстро.

            А здесь и слухи не нужны были. Все знают, что Элеонора чуть с ума не сошла в первые дни болезни дочери. Она запретила говорить об этом, но на этом, конечно. Не остановилась. Принцесса Альмина теперь была увечной в глазах матери, и виноватых Элеонора желала за это покарать.

            Расправившись с правыми и виноватыми, Элеонора принялась заботиться о дочери с удвоением рвением. Если до этого дня её хоть как-то она одёргивала, то теперь Альмине можно было вообще всё! Любые выходки прощались. Учение, названное Альминой ненужным, уходило. Оставались лишь предметы, которые нравились Альмине.