2
— Мили, прекрати, пожалуйста! — сказала мать и заплакала.
— Я не Мили, меня зовут Берта, Берта! Вы слышали?! — в исступлении закричала девочка. — Кто вы все такие?! Где мои родители?
— Мили, я твоя мама!
— Что?! Ты мне не мать, кто ты такая?!
Девочка накинулась на свою мать и стала молотить ее кулаками. Видимо, это был психический срыв. Я достал хрустальный шарик на цепочке и стал вращать его взад-вперед, чтобы ввести ребенка в гипнотический транс. Девочка притихла, успокоившись. Я принялся задавать ей вопросы. Она сказала, что ее зовут Берта, назвала совершенно другой город, адрес, имена и фамилии родителей. Это было очень странно, потому что я хорошо знал Милинду с самого раннего детства, так как был другом семьи. Но что случилось с девочкой? Почему она стала считать себя кем-то другим? Откуда взялась эта внезапная болезнь? Я не знал, что сказать ее родителям, ибо с этим случаем столкнулся в первый раз. Я наблюдал эту девочку каждый день.
— Кто ты? — спросил я у нее через пару дней.
— Милинда, — удивленно ответила девочка, — почему вы спрашиваете, вы же знаете.
— Где твои родители?
Она назвала имена и фамилии своих родителей. Свой город и адрес. То, что она говорила два дня назад, она совершенно не помнила.
У девочки началось раздвоение личности. Поочередно она становилась то Бертой, то Мили, и одна не помнила другую. В первый раз на моей практике выпал такой случай и я не знал, что сказать.
Я знал Мили с самого рождения. Она росла веселым, здоровым ребенком. Что могло случиться с ней? Она стала угрюмой, постоянно была чем-то угнетена. На вопросы, что с ней происходит, когда к ней возвращалась Мили, она постоянно отнекивалась. Состояние ребенка ухудшалось с каждым днем. К ней все чаще возвращалась Берта. Я периодически вводил ребенка в состояние гипноза, пользуясь хрустальным шариком. Мили рассказывала о своих, других, родителях, о своей другой жизни. Как могла все это придумать восьмилетняя девочка?
— Быть может, вы знаете, кто такая Берта? — спросил я у ее родителей. — Возможно, Берта была ее подругой?
— Берта — ее кукла, — ответил дядя девочки.
— Очень хорошо. У ребенка началась болезнь на почве игры с куклой? Я попросил показать куклу. Меня отвели в спальню девочки, где на комоде стояла обыкновенная кукла, каких сотни. У меня возникла мысль, что если выбросить эту куклу, то возможно Берта уйдет из головы девочки, но я боялся, что возможно произойдет обратная реакция, и, лишившись этой куклы, девочка окончательно сойдет с ума. Поэтому предпочел не трогать игрушку.
Милинде становилось все хуже. Она бросалась на родителей, оскорбляла их, била. Кричала, куда ее привезли и куда дели ее настоящих родителей. Приступы становились все чаще и мне пришлось переехать в этот дом, чтобы вводить девочку в гипноз, когда начинается рецидив.
— Ты помнишь, как попала сюда, Берта? — спросил я, вращая хрустальный шарик перед ее лицом.
— Нет, не помню.
— Что ты помнишь, Берта? Из последнего, что связано с твоей семьей?
— То, что я умерла, — ответила она. — Отведите меня на кладбище, в склеп. Мне нужно на кладбище, потому что я умерла, умерла! — она стала кричать и плакать, умоляя, чтобы ее отвели на кладбище. Я ввел ребенка в гипнотический сон. Такого ужаса я не видел еще никогда. Мне было стыдно, что я не могу помочь Мили и ее семье. Девочка угасала с каждым днем, охваченная приступами безумия. Откуда она взяла эту улицу, этот адрес, имена своих родителей, как раньше. Я поразился этому странному случаю, который до сих пор остался для меня загадкой.
