Когда удалось затушить пожар в доме, я выбежал на поиски Милинды. Чернота ночи бросилась в глаза. Чернота и тишина. Резко с веток сорвалась стая птиц, взмывших в небо. Это было очень странно, потому что птицы ночью не видят.
— Милинда! — закричал я в темноту, но никто не ответил. Только ветер в лицо швырнул последние желтые листья, сорвав их с ветки. Они шлепнулись в лужу.
— Милинда! — снова крикнул я. Но в ответ — тишина. Куда бежать? Что делать? Где искать девушку, которая уже наполовину сумасшедшая, и которой так нужна моя помощь? Чернота разверзла объятия, кроны деревьев закружились в хороводе. Дьявольское наваждение. Я винил себя в том, что не уследил за пациенткой и, если с ней случится беда, я буду винить себя в этом до конца дней.
Внезапно раздался резкий громкий крик. Я побежал в ту сторону. Создавалось впечатление, будто кусты и ветви деревьев не пускают меня, цепляясь за руки и за ноги щупальцами. Пришлось ломать их, и когда я это делал, могу поклясться, что слышались дикие стоны. Раздалось очень громкое хлопанье крыльев, от которого заложило оба уха. Казалось, что взлетает громаднейшая, едва ли не в человеческий рост, птица.
Я заметил что-то белое в темноте. Это лежала Милинда, она лежала в грязи и листьях без сознания, сжимая рукой горло куклы. Дело было совсем плохо и добром это не закончится. Нужно было срочно что-то делать. Я попытался привести Милинду в чувство.
— Вставайте, нам нужно идти… — говорил я.
Она подняла на меня глаза. В них сквозило безумие и черная пустота.
— Отведи меня на кладбище, — сказала она чужим голосом и мне стало совсем жутко. Она уже не была похожа на Мили.
— Хорошо, Берта, — сказал я, — сейчас мы пойдем на кладбище. Не забудь свою любимую куклу. Ты помнишь, где ты осталась лежать, когда тот человек убил тебя?
Ее глаза загорелись желтым огнем.
— Да! — сказала она. — Поехали, я покажу.
Она вцепилась мне в руку мертвой хваткой и не отпускала. Я помог ей подняться. Всю дорогу она не отпускала меня, будто прилипнув, идя решительно и целенаправленно.
Мы вышли к дому. Я приказал слугам подать экипаж, сказав, что мы уезжаем на некоторое время ради здоровья пациентки.
Мы ехали молча. У нее на лице была написана неслыханная радость предвкушения чего-то особенного и долгожданного.
— Веди, Берта, — сказал я, когда мы вышли. Она вела в лес, долго и далеко, но я шел покорно и терпеливо, хотя выбился из сил. Но она не знала усталости.
— Вот! — наконец сказала она, показывая под дерево. Забрезжил рассвет. Я очистил землю от листьев. Под ними лежали кости и небольшой череп.
— Жди меня здесь! — сказал я. Я побежал до ближайшей деревни, купил у крестьян лопату и спросил, где находится ближайшее кладбище. Когда я вернулся, Мили стояла на коленях и держала в руках куклу. Она казалась отрешенной.
— Берта, мы идем, идем на кладбище! — я достал мешок и аккуратно сложил в него останки. Мы пошли на кладбище. Я вырыл яму, положил в нее кости с черепом и закопал, прочитав при этом молитву.
— Покойся с миром, Альберта!
Внезапно Мили упала и лишилась сознания. Я положил куклу на небольшой могильный холмик и перекрестился. А Мили взял на руки и понес подальше отсюда.
