Когда песнь прекратилась и лес как ни в чем не бывало вернулся к своей обычной жизни, травник встрепенулся. Эта мелодия вызвала в нем беспокойство и где-то в душе стало вязко и тревожно. Он вспомнил, что в раннем детстве уже слышал этот мотив в полях Еикулавинта: перед глазами встала картина, как языки пламени безжалостно пожирали деревню близь столицы, звон колоколов и людской переполох. Он потёр ладони и обеспокоенно подбежал к Оддманду.
— Это было то, о чем я думаю?
— Да, это были они, — тихо и настороженно проговорил полу-эльф, — нам нужно скорее убираться из этого леса, — быстрым и строгим шёпотом продолжил он. Не любил навн эту песнь, ибо каждый раз перед пролитой кровью, он слышал именно Соргмолов, предвестников гибели.
Впереди послышался шум воды и показался небольшой обрыв. Склон был неровный, рыхлый и местами скользкий, поэтому приходилось осторожно переходить от дерева к дереву, чтобы не скатиться кубарем вниз. Когда они уже были почти возле берега реки, Фридмунд остановился, ухватившись за тонкий ствол лиственницы. Его внимание привлекла необычная пыльца на коре соседнего деревца. Она была золотистой, переливающейся в лучах солнца. Травник не удержался и подошёл поближе к этому дереву, пытаясь понять: померещилось ему или нет. Он хмыкнул, когда действительно ничего не увидел, даже следа. В это мгновение мерцание оказалось на другом стволе. Тут Фридмунд обернулся, смотря на навна округлёнными глазами.