Глава третья

Карнавал

Город, в котором жила Женя, был совсем небольшим. Это был таежный городишко где-то в центре Сибири, окруженный со всех сторон густой тайгой и этой тайгой существующий. В городе расположилась лесодобывающая и лесоперерабатывающая компания, в которой работал каждый второй взрослый горожанин. Зарплаты на предприятии были высокими, но полностью перекрывались высокими ценами на продукты в городе и, в конечном счете, все жили здесь также, как и в любом другом уголке России: от зарплаты к зарплате.

На окраине города был парк, который плавно переходил в лес. Сначала он был ухоженный, с аккуратными тротуарами и новыми скамейками, затем тротуары превращались в натоптанные тропинки, а скамейки – в порушенные деревянные лавки без спинок, а затем и вовсе начинался густой лес.

Жене нравилось это место, ведь в нем помимо набивших оскомину хвойных деревьев росли еще и березы с осинами, высаженные здесь еще на заре Советских времен, когда город только-только образовался. Девочка любила проходить через весь парк, садиться на самую последнюю лавочку лицом к тайге и наблюдать, как светлые деревья постепенно поглощаются темными. Учитывая то, что парк находился на довольно высоком холме, а тайга сбегала вниз в долину, выглядело это особенно зрелищно, будто светлый мир низвергается в темную туманную бездну.

Женя минула парк, будто бы нарочно (кто знает, как было на самом деле), избегая редких прохожих, представленных в основном матерями с колясками да романтически настроенными парами подростков, и села на свою любимую лавочку. Ее редко кто занимал, потому что она была сломана и не шаталась под тобой лишь тогда, когда ты садился в определенное место в определенной позе. Неудобно, но зрелище того стоило.

Сначала девушка меланхолично наблюдала за сонным движением облаков по небу. Они едва волоклись в сторону горизонта, будто сильно устали или не выспались. «Глупые,- укорила их Женя,- валить нужно отсюда как можно быстрее».

А после взгляд ее медленно сместился к таежной долине внизу. По некоторым причинам местные жители не любили спускаться в нее. Грибы, ягоды обычно собирали в другой стороне города, за дачами. А на речку ездили в черте города. Темный распадок никого не привлекал, даже отчаянную молодежь, ищущую приключений. Женя и сама ни разу там не бывала. Но она была уверена, что все в городе, как и она, испытывают странную тягу спуститься туда, вниз и полазить в темной чаще по густому бурелому.

Как и положено, про странное темное место рассказывали еще более странные истории. Кто-то говорит про то, что там полным-полно медведей, которые отчего-то не могут впасть в спячку и становятся каждую зиму шатунами и задирают попавших к ним людей. Кто-то шепчет про жуткое вонючее болото в самой глубине чащи. А кто-то ехидно смеется про химические отходы, похороненные там еще советскими властями.

Как бы то ни было, а истории водились и в избытке. И Женя отчего-то была уверена, что в каждой из этих страшилок есть толика правды, ведь истина всегда где-то посередине.

Незаметно пролетело время до вечера. Пришла пора собираться домой, иначе велик риск начать выслушивать мамино бухтение. Женя поднялась на ноги и поправила рюкзак за плечами. И уже развернулась, чтобы пойти домой, однако не удержалась и кинула последний взгляд на темный лес. Он звал, он настойчиво шептал в ее ушах: «Приди ко мне! Приди же!»

Защемило сердце. Настойчиво, болезненно. Тук-тук. Стопы сами собой повернулись в сторону лесной чащи. «А к черту все!»- мелькнула мысль в голове Жени, и она побежала…

В сторону дома.

Серые панельные девятиэтажки в Женином дворе стояли эдаким колодцем, внутри которого находилась детская площадка, построенная из железных труб по принципу: «Палка-палка, вот и турник, добавим еще и получим лестницу». Из всего того, что было нагорожено во дворе, дети пользовались только песочницей, а все остальное приватизировали женщины старой закалки, каждое утро, за исключением дождливых дней, развешивавшие на турниках постиранное белье. Дети же и подростки предпочитали бегать в соседний двор, где на высокую сосну кто-то особенно рукастый подвесил две тарзанки. Заботливые родители во главе с учителями местной школы часто порывались вырвать этот корень зла и детских травм, но старшеклассники упорно им противостояли, каждый раз возвращая самодельные качели на место. Женя и сама любила эти тарзанки, особенно ту, что повыше. Если посильнее раскачаться на ней, то можно представить, как ты отпускаешь руки и влетаешь во-о-он в то открытое окошко на девятом этаже, где тетя Оля печет свой очередной кособокий тортик.

Скудное апрельское солнце уже начало клониться к закату, когда Женя наконец-то добралась до дома. Через парк она пробежала быстро, однако потом замедлилась и по городским кварталам буквально плелась, не желая возвращаться домой.

Но вот и подъезд, вот и дверь квартиры на четвертом этаже. Дверь была старая, обшитая коричневым дерматином, который давным-давно растрескался. Женя загремела ключами, но дверь оказалась запертой изнутри. В животе тревожно ёкнуло. Обычно в их семье так не делали. Женя позвонила, но не получила ответа, хотя слышала, что с той стороны к двери прошаркали резиновые тапочки.

— Мам, это я!- закричала Женя, начиная колотить в дверь со всех сил.

Тапочки по ту сторону еще раз шаркнули и наконец-то раздался щелчок двери. Девушка стремительно распахнула дверь, но за ней никого уже не оказалось: каким-то чудом мать успела ускользнуть.

В доме стояло напряжение. Оно походило на желе, которое выковыривают ложкой из банки. Женя начала поспешно разуваться, попутно отметив про себя, что ботинок отца нет на месте. Также как нет его домашних тапочек.

— Мама?- позвала она.

Не было ответа, но дверь кухни была закрыта и за ней виднелся ее силуэт.

— Маам?- Жене стало не по себе, когда он вышла из прихожей и бросила взгляд на гостиную, служившую родителям еще и спальней. Там царил хаос, будто полчища монстров покинули свое темное обиталище в шкафу, уничтожив и разворотив его на корню.

— Маааам…

Женя тихонько открыла дверь кухни. Мать сидела к ней спиной и на столе перед собой держала книгу. По серым тонким страницам расплывались уродливые пятна.

— Ты голодная?- спросила она, делая вид, что все как всегда.- Там на плите суп, он еще теплый, а…

— Мама,- оборвала ее Женя.- Что случилось?

— Он ушел,- прошептали дрожащие мамины губы.

Лопнул воздушный шарик их семьи. Мама то лепетала, то кричала, а то и вовсе срывалась в бессмысленные рыдания. В какой-то момент она вцепилась в Женину руку так сильно, что разорвала кожу, и на пол капнула кровь. И только в этот момент несчастная женщина опомнилась, шмыгнула напоследок и стремительно удалилась в ванную.

Женя осталась сидеть одна с этим мерзким, давящим грузом нелегкой взрослой жизни на плечах. В ушах свистело, а в голове под гнетом бурной юношеской фантазии проносилась отвратительная сцена последней ссоры ее родителей.

Отец пришел с работы раньше времени. Он не был пьян, от него не пахло женскими духами. Едва завидев свою жену, поднявшуюся на встречу, мужчина оттолкнул ее обратно на диван и кинул книгой. Кричал что-то, давил претензиями и какой-то давней затаенной обидой. Попутно он раскрыл шкаф и выкидывал из него все вещи, свои швыряя то в сумку, то в пакет, а вещи жены – в нее же. Мать была напугана и растеряна, сжалась в комочек в углу дивана и тихонько плакала. В конце концов он удалился, бросив напоследок, что это далеко не последняя их встреча. Несчастная женщина так и не поняла, чем была вызвана эта очередная вспышка ярости и все, что ей оставалось – сидеть в квартире и слушать свое бешено стучащее сердце во вмиг опустевшем нутре.

Женя поежилась.Не первый год отношения родителей портились день ото дня, и далеко не первый месяц отец даже не пытался скрыть, что ходит к другой женщине. Но возмущало девушку далеко не поведение отца, а инертность, вялость матери, которая плыла по течению и не пыталась поднять скандал или и вовсе выгнать отца взашей. И она понимала, почему мать так поступает. Она была инвалидом и не могла найти работу, которая оплачивалась бы достаточно для того, чтобы можно было содержать себя и несовершеннолетнюю дочь. И матери Жени приходилось терпеть издевательства и унижения лишь ради того, чтобы иметь средства к существованию.

На город медленно опустилась ночь, а Женя все сидела и сидела на кухне. Она уже давным-давно перестала думать о своей матери и отце, и просто смотрела на выцветшие кухонные обои. На окне чинно сидел черно-белый кот Тиша и взирал на любимую хозяйку, совершенно не ведая людских проблем. Над головой уже давно перестали топать соседи, удалившись на заслуженный отдых.

В ванной наконец-то перестала бежать вода. Вышла мать. Ее кожа и волосы были абсолютно сухими и даже халат как будто бы не изменил своего положения на теле.

— Я завтра пойду на гемодиализ,- тихим голосом начала она,- а потом…

-… пойдешь спрашивать не нужна ли кому-нибудь продавщица или уборщица на пару часов в неделю?- резко спросила Женя, не отводя взгляда от стены.

Мать тихо вздохнула.

— А какой выбор у меня есть?.. Придется.

— А ты потянешь?!

— Придется…- эхом повторила она.- Нужно на что-то жить. Пенсии не хватит. И тебе тоже теперь придется что-то искать… ну, после уроков…

— Побираться на улицах будет самое то!- Женю захватила волна ярости.

Девушка вскочила и пулей пролетела в свою комнату, с грохотом закрыв дверь. Мать ничего не сказала в ответ, ничего не бросила вдогонку. Просто промолчала.

Женя бросилась на кровать в своей комнате. Она лежала там какое-то время молча, просто уперевшись носом в одеяло. А потом почувствовала как горечь подступает, вырывается наружу. Женя заплакала, залилась слезами. Чувства смешались, и она уже не знала, кого жалеет больше – себя и свое будущее, несчастную больную мать с ее разруешнным миром или же их обеих.

Какое-то время она плакала, позволив себе излить всю тоску. А потом решила, что нужно поделиться с кем-то своими переживаниями пусть и не ради слов утешения, но хотя бы для ощущения, что тебя выслушали. Женя взяла в руки телефон и нажала кнопку блокировки. На экране висело двенадцатиминутной давности сообщение от Кати – одноклассницы, которую она, пожалуй, могла назвать лучшей подругой. «Смотри, оно офигенное! На выпускной будет круто».

Телефон отлетел в сторону. Ну конечно, Катя и не поймет. Ей плевать. Она думает только о скором выпускном и о том, как поедет в Питер подавать документы в ВУЗ мечты.

Женя скорчилась на кровати, как уродливый эмбрион, лишь отдаленно напоминающий человека. Мыслей уже не было, ни одной. Наступила обычная апатия и даже какое-то смирение. Где-то отдаленно даже всплыл собственный образ в фирменной пластиковой жилетке местного супермаркета.

Как и многие ее одноклассники, Женя мечтала, что по завершении школы, уедет в другой город на учебу в университете. Пусть и не в столицы, но хотя бы в областной центр, который жителям таежного городка уже казался пределом мечты. Но теперь вряд ли у нее получится это сделать. И дело даже не в том, что матери будет не на что себя содержать – ее пенсии по инвалидности вполне хватило бы на скромную жизнь (а Женя в городе тем временем смогла бы где-нибудь подрабатывать, чтобы прокормить себя). Матери год от года становилось все хуже и хуже. Случалось, что она просыпалась по утрам и чувствовала себя настолько плохо, что не могла подняться с постели без посторонней помощи. Ни друзей, ни родственников у нее уже не осталось. Была только Женя.

Обычно сонные и размеренные, лесные жители оживились и начали создавать суету. Кто одевался понаряднее и, пританцовывая, выходил из дома. Кто-то наоборот менял свои владения одним движением пальца и смеялся, смеялся. Да, на Карнавале они должны были показать самих себя, но ничто не мешало перед ним попримерять на себя различные роли. Кто знает, быть может, в этом году на карнавале они покажут другое «я»?

Карнавал всегда начинался ночью, сразу как только солнце пряталось за горизонтом, но когда оно только-только опускалось, Лес был самым оживленным и чудесным местом на свете. Это было похоже на Хэллоуин – бесовской праздник перед Днем Всех Святых.

Лишь в немногих уголках Леса царило затишье. Кто-то просто предпочитал уединение, как, например, Сердечница, что в это время как всегда плавала в своем озере. А у кого-то были дела поважнее, как у Заячьей Маски, что расхаживал перед Алтарем в ожидании прихода Лесоцаря.

А кто-то просто не находил себе места, как Женя. Она металась по своей пещере, заглядывая в каждый угол, в каждую коробочку в надежде найти там ответ на вопрос, кто же она все-таки. Еще утром она была уверена в том, что она нашла себя в Лесу, и девушка в широких ярких штанах, что беззаботно смеется, глядя на голубое небо над горами – это и есть она. Но теперь ее посетили большие сомнения.

Да, ей нравилась эта безмятежная жизнь в Лесу. Нравилось душевное умиротворение и спокойствие чистого горного озера. Нравилось, что можно проснуться утром, долго наслаждаться приятной утренней рутиной, а затем отправиться на прогулку, а после – нырнуть в мир книг. И пускай все страсти земные остаются на книжных страницах и ярких кадрах фильмов.

Однако разговор с Сашкой и воспоминания о том, что привело ее сюда, напомнили и о другом. О нежной улыбке матери поутру, когда она ставила кружку с ароматным горячим чаем перед Женей на стол. О глупых шутках и подколках на переменах в школе. О мелких неурядицах с учителями. О прогулках с ребятами (друзьями?). О тихих вечерах за играми и книгами, а иногда и за просмотром фильмов с мамой, с комфортом развалившись на ее разложенном диване. Быть может, дом – это все-таки то место, куда стремишься, несмотря на все невзгоды? И где чувствуешь покой, едва отхлебнув горячего чаю из кружки?

Бросив свои поиски, Женя плюхнулась обратно на диван. Сашка все время сидел здесь и молча смотрел на нее.

— Может, и правда, я просто глуплю?- тихонько спросила она.

— Может,- пробормотал он.

Какое-то время они сидели в молчании.

— Сашка… А помнишь, ту дурацкую поездку в облцентр в восьмом классе?

Поначалу он озадаченно наклонил голову вбок, какое-то время думал, а потом прыснул со смеху.

— «Так, ребята, не разбегаемся, а то потеряемся…»,- начал он писклявым голосом, пародируя их классную руководительницу.- «А где Морозов?! Где?!! Срочно ищем Морозова!»

Женя расхохоталась.

— А он дома за четыреста километров от облцентра!

— Мы ж его тогда полдня искали и так никуда не сходили!- Саня уже не мог остановиться в своем смехе.

— А… это…- она толкнула его вбок,- помнишь ту дичь на летней площадке?

— Дети, это каааааааарп…- Сашка рассмеялся еще громче и покатился по дивану.

Это безудержное веселье длилось еще пару десятков минут, пока у них обоих не разболелись животы от смеха. К этому времени они уже скатились на пол и, опершись спинами о диван, смотрели друг на друга искрящимися глазами.

— Как давно я не видел тебя такой,- неожиданно тихим голосом проговорил Сашка.

— Так и поводов не было, — она отвела взгляд.

— Поводы создаем мы сами.

Женя вздохнула.

— К сожалению, это не всегда получается.

И тяжелая тишина повисла между ними. Длилась она не долго.

Разнесся низкий, проникающий будто в самую глубину мозга, гул. Он напугал обоих молодых людей. Они вскочили на ноги и стали испуганно озираться по сторонам.

— Что это?- спросил Сашка.

— Не знаю,- прошептала Женя.

А гул продолжал нарастать, подобно огромному киту, поднимающемуся на поверхность. Вскоре даже пол пещеры ощутимо завибрировал под их ногами. Инстинктивно Женя схватилась за Сашку, а тот внимательно оглядывался по сторонам.

А потом резко все стихло. К этому моменту в голове у девушки сложилось два и два, и она промолвила:

— Лесных жителей созывают на Карнавал.

Чтобы подтвердить свою догадку она покосилась на ветвь рябины, что дал ей Заячья Маска. Та заметно дрожала, будто лесной гул впитался в ее ствол.

— И ты пойдешь?- теперь уже Саня вцепился в Женю.

Та отстранилась и посмотрела на него со странной улыбкой.

— Конечно. Я не могу иначе.

— Может…

— Я скоро вернусь, а тебе лучше пока побыть здесь.

Жене хотелось уйти прямо сейчас. Схватить Сашку за руку и мчаться обратно домой, однако она решила кое-что сделать напоследок.

Показать настоящую себя.

Она быстро метнулась в спальню. Очень долго что-то искала в платяном шкафу, бормоча себе под нос. А когда нашла, вздохнула, и спрятала найденное в небольшой нейлоновый рюкзачок, который повесила себе за спину.

Сашка же в это время затравленным зверем бродил по другой комнате. Силы после сытной еды вернулись к нему, и он чувствовал напряжение в мышцах, натянутых, подобно толстым корабельным канатам. Внезапно он понял, что не видит своего рюкзака. Тогда он начал ощупывать себя и понял, что и ножа нет. Только куртка бесформенной кучей лежала на все еще мокром ковре.

— Женя, а где мой рюкзак?

Девушка к этому моменту вышла из спальни.

— Не знаю…. А! Он же в лесу остался!- лицо ее вмиг сделалось сконфуженным. А потом оно и вовсе стало испуганным.- Надеюсь, что с нами ничего не случится из-за этого,- прошептала она.

Саня смотрел на нее с наклоненной вбок головой. Он больше боялся не того, что произойдет, а того, что уже произошло. Он потерял свои вещи. Рюкзак не было особо жалко, но нож достался ему от деда-охотника. В этом источенном лезвии и вытертой деревянной рукояти будто жил дух покойного, напоминая о тех днях детства, когда тот брал с собой в лес маленького внучка, а тот с восторгом носился по высоким сугробам, восторгаясь огромностью и неизведанностью мира. Помнится, класса до седьмого он страстно мечтал стать лесником, как дед, и каждую зиму рассекать по лесу на снегоступах.

— Обещай, что когда ты вернешься, мы вместе пойдем и найдем мой рюкзак,- промолвил Саша.- Хорошо?

— Хорошо!- даже слишком быстро согласилась Женя, схватила рябиновую ветвь и была такова.

Оставшись в одиночестве, молодой человек схватил первую попавшуюся книгу и плюхнулся на диван. Он приготовился к долгому ожиданию.

Когда Женя покинула свои пещеры и оказалась на улице, прохладный ночной воздух дунул ей в лицо, будто говоря: «Приветствую, дитя!» Рябиновая ветвь в ее руке задрожала, мелкие ягодки издали хрустальный звон. Девушка почувствовала, что ветка тянет ее в одну определенную сторону и повиновалась ей. Ветка, точно неугомонная собака на поводке, потащила ее вниз с горы.

Лес заметно преобразился. Стволы деревьев стали более мощными и внушительными, листья крон четко выделяли на фоне яркого звездного неба, где небесные светила были похожи на огромные яркие бриллианты. Даже птицы и лесные звери, которые ночью обычно стихали, сейчас вели свою жизнь даже активнее, чем днем. Именно таким был Лес, когда Женя пришла в него после своего бесславного побега из школы и города на холме.

Рябиновая ветвь вела девушку через сосновый лес вдоль горной цепи. Женя еще не имела хорошего представления о карте Леса, поэтому не могла догадаться, куда идет. Она пыталась наслаждаться прогулкой, однако мыслями постоянно возвращалась к Сашке и их разговору. Девушка дивилась тому, как легко позабыла свою прошлую жизнь. Будто бы Лес накрыл все воспоминания темной тканью и спрятал в самый дальний угол.

А ведь, если подумать, то в Лесу она была совсем недавно. По Сашкиным словам выходило, что искал он ее не больше двух недель. Тогда как Жене казалось, будто она уже не один месяц обитает в Лесу. Ведь что такое две недели на новом месте? По сути, ничто. Лишь крошечный отрезок времени, чтобы запомнить имена своих соседей. Однако Женя уже неплохо знала их всех, а с Сердечницей они и вовсе будто пуд соли вместе съели.

Лесные сумерки были сегодня особенно загадочны и чарующи. Звезды ослепительно блистали в бархатных небесах, а деревья внизу подсвечивались синими, фиолетовыми и изумрудными светлячками. Казалось, будто по Лесу развесили чудесные гирлянды.

Спустя время Женя поняла, что путь ее близится к концу. Между деревьев вокруг то и дело виднелись тени других жителей Леса, и откуда-то издалека струился загадочный напев флейты с аккомпанементом чего-то, похожего на маракасы.

Рябиновая ветвь внезапно дернула ее куда-то в сторону. Подавшись следом, Женя поняла, что оказалась перед высокой каменной аркой среди деревьев. Внутри арки клубилась тьма, из которой и доносился колдовской напев флейты.

Девушка остановилась в нерешительности. Чернота впереди не вызывала доверия.

Но тут ее в спину толкнули.

— Чего ты ждешь?- воскликнуло два звонких детских голоса.

И мимо пробежали Смеюны – двойняшки лет семи, мальчишка с девчонкой, — держащиеся за одну рябиновую ветвь. На девочке было голубое платьице с пышными рукавами, а на мальчике – голубые брюки с белой рубашкой и очаровательным ярко-красным галстуком-бабочкой. Лица обоих детей скрывались под масками, похожими на венецианские – одна половина лица улыбалась, а другая – плакала.

Их вид подействовал на Женю отрезвляюще. Она покосилась за спину – еще несколько лесных жителей приближалось к ней – и шагнула-таки во тьму.

Сначала ничего не произошло, а потом ей показалось, что пространство вокруг стало теплым киселем. Еще миг – и все исчезло. Женя вышла по другую сторону арки.

За аркой оказался остров среди огромного озера с идеально гладкой поверхностью, загадочно мерцающей под светом неестественно огромной луны, закрывшей собой половину неба. Едва ступив на твердую землю, Женя залюбовалась этой луной. Мельчайшие детали было видно на ее поверхности: огромные кратеры, полосы, похожие на шрамы, очертания лунных гор и небольшие вдавления на поверхности, будто ребенок неаккуратно ткнул пальцем в комок пластилина.

Само же место Карнавала напоминало чем-то летнюю поляну в каком-нибудь лагере для подростков. Среди редко растущих берез и осин стояло множество деревянных столов и скамей. Столы были уставлены различными угощениями. Стволы деревьев украсили букетами из живых цветов и все теми же разноцветными светлячками. Но освещения луной и насекомыми устроителям Карнавала показалось мало, и местами из земли торчали высокие факелы. То тут, то там виднелись странные циклопические нагромождения камней неясного происхождения, но они не вызывали отвращения, а казались частью антуража. Единственным, что сбивало с толку в окружающей обстановке, были сами посетители Карнавала. В целом они походили на тех лесных жителей, которых успела узнать Женя, однако впечатление они создавали несколько иное, здесь они были более… живыми, что ли?.. Все в эту ночь казалось особенно материальным.

Тут Женя заметила, что рябиновая ветвь из ее руки исчезла. Вместо нее рука сжимала клочок бумаги. Развернув его, она прочитала: «Веселись, ешь, пей – да забудутся печали скорей!» Под надписью, старательно выведенной от руки, красовались рисунки зверей. Предполагалось, что они будут приветливо улыбаться, однако эти улыбки были больше похожи на кровожадные оскалы. Девушка внутренне поежилась.

— Добро пожаловать,- из-за дерева совсем рядом с ней вышел Заячья Маска. Его облик ни капли не изменился.

— П-привет,- вздрогнув, улыбнулась Женя.

— Ты готова?

— Даже не знаю к чему я должна быть готова,- она повела плечами.- В чем вообще заключается этот ваш Карнавал?

— Сначала все веселятся, общаются между собой, затем появляется Лесоцарь и приобщает всех к Лесу.

— Звучит как сборище какой-то секты,- она попыталась неловко рассмеяться.

Заячья Маска ее шутки явно не оценил.

— Можешь называть это и так. Ты выглядишь как обычно. Думаешь, это и есть настоящая ты?

Женя сжала лямку своего нейлонового рюкзака и улыбнулась.

— Можно сказать и так.

— Что же,- голос Заячьей Маски звучал несколько разочарованно.- У тебя будут еще попытки. Карнавалом не воспрещается некоторая… ложь. До встречи.

— До встречи.

Из арки выходило все больше лесных жителей. Вот показалась Курильщица. Этой женщине далеко не свежего вида можно было дать одновременно и сорок, и шестьдесят лет. Она угрюмо смотрела перед собой и то и дело прикладывалась к огромной трубке, напоминания гусеницу из «Алисы в Стране Чудес».

Последним из арки показался Горелый. В его глазах залегли скорбные тени. Он не смотрел по сторонам, предпочитая разглядывать почву у себя под ногами. Женя не ожидала, что он придет на Карнавал.

Когда вереница из лесных жителей закончилась, Женя покосилась на то место, где рядом с ней стоял Заячья Маска. Тот, как и всегда, успел незаметно исчезнуть.

За неимением другого варианта Женя отправилась к основной зоне Карнавала, где вокруг столов и между ними собиралась небольшие группки из лесных жителей. А кто-то сидел на самом краю скамеечки в стороне ото всех и выглядел вполне самодостаточно и в таком положении.

Сначала она остановилась возле Курильщицы, с комфортом расположившейся на широкой скамье. Напротив нее в своем обличье паука стояла Ткачиха.

— …и вот ты представляешь, в этом году эта вишня не дала мне ни единой ягодки!- восклицала Курильщица, делая очередную мощную затяжку.

В ответ на это женская голова над огромным паучьим телом промолвила:

— А ты не думала, что проблема в твоем дыме?

— Да ты что, у меня экологически чистый дым! Никогда проблем с кустами не было!

Ткачиха фыркнула. А Женя поспешила скрыться, чтобы не быть вовлеченной в их разговор. Но у соседнего стола ее быстро поймала девочка из Смеюнов и вручила в руки стакан с соком. С удивлением Женя отметила, что стакан был выточен из цельного куска дерева.

— Женечка!- девочка из Смеюнов буквально повисла на ней.- Я так давно тебя не видела! Ты к нам так редко заходишь.

Она не нашлась что ответить. Вокруг этого стола собралась большая компания лесных жителей, что обитали вокруг Реки. Смеюны, Рыбак, Льющая слезы, Щукарь и еще пара человек, которых Женя не знала.

Ее насильно усадили за стол, наложили в тарелку угощений – в основном различной жареной и печеной рыбы и салатов из свежей зелени.

— Что-то Река в последнее время совсем обмелела,- жаловался Щукарь – толстый лысый дядька, с аппетитом жующий целую рыбину, которую держал в руках.

— Да что Река,- трясущимися стариковскими губами молвил Рыбак,- небо-то, небо! Вот что обмелело! За целый месяц ни одной Белой рыбы!

— А вам бы все добычу делить,- с ненавистью прошипела Льющая слезы, поправляя лямку цветастого купальника.- Звери!

— А мы тут недавно на коньках катались!- воскликнули Смеюны и начали в красках расписывать как их Река замерзла буквально в одну ночь, но было тепло, и они катались на коньках прямо в пижамах, едва выйдя утром из дома.

Женя, слушая все эти реплики, где одна была чуднее другой, лишь вздохнула и тоскливо оглядела поляну вокруг. Все веселились на свой лад. А ей очень не хватало Сердечницы. Вот с кем бы можно было поболтать от души!

В этом году Карнавал проходил абсолютно так же, как и обычно. Заячья Маска наблюдал за всеми со стороны, но не мог радоваться привычному течению праздника. На душе у него было неспокойно, потому что он так и не отыскал ни чужака, проникшего в Лес, ни тех, кто помог ему в этом. Лесоцарь еще ничего не говорил ему об этом, но не было никаких сомнений, что Хозяин Леса ведает обо всем, что происходит вокруг. Молчание его ясно говорило о том, что Заячья Маска должен как можно скорее выполнить свою работу.

Но у него не было ни единой мысли на этот счет.

Заячья Маска отыскал достаточно укромное место в тени одного из Алтарей, где на него не падал свет от факелов или светлячков. Отсюда же открывалась поляна с развлекающимися лесными жителями. Заячьей Маске Карнавал всегда казался сборищем, одновременно похожим и на школьный пикник, и на странный сектантский ритуал – примерно также выразилась и Женя. Не испытывая отвращения он, между тем, не особо желал принимать во всем этом действе участие.

Томатный сок, его любимый, плескался в деревянном стакане с трубочкой, а в руке был бутерброд со сливочным маслом и свежими огурчиками, выложенными сверху.

— Ну что, как у тебя дела?- Горелый отделился от своего стола, где сидел один, и приблизился к Заячьей Маске с мягкой и немного жалкой улыбкой.- Как твои поиски?

Заячья Маска покачал головой и, слегка приподняв маску, схватился за трубочку губами.

— Хороший сегодня вечер,- Горелый вдохнул полной грудью.

— Что тебе нужно, Горелый? Ты никогда особо не был таким разговорчивым.

— Да ты же знаешь, что я не особо люблю это ежегодное сборище.

— Так ты можешь не ходить, проявить свое «Я», если это действительно то, чего ты хочешь.

— Да и одному сидеть вечно скучно,- Горелый потер заднюю часть шеи и наигранно рассмеялся.- Но и тут, в компании, тоже как-то не особо весело.

Тут в душе Заячьей Маски зародилось определенное подозрение. Горелый вел себя откровенно странно.

— И к чему ты клонишь?

Глаза мужчины забегали.

— Я тут подумал, может, мне… собаку завести?- и он снова нелепо засмеялся.

— Так пожелай и дело с концом,- Заячья Маска передернул плечами.

— Но это не то,- мужчина всплеснул руками.- Настоящую я хочу. Чтоб спала у моей постели, по лесу со мной ходила и всякое такое. Понимаешь?..

Заячья Маска нахмурился. В Лесу существовала тонкая грань между «желаемым» и «действительным». Любой житель мог пожелать у Леса что угодно и получить это, но оно не будет в полной мере считаться настоящим. Это будет больше походить на неигровых персонажей видеоигр, которые существуют и действуют только если рядом с ними находится главный герой. А чтобы получить что-то «настоящее» в Лесу нужно было сильно постараться.

— Я поговорю с Владыкой. Иди, Горелый.

— Спасибо!

Мужчина удалился, но сопровождал его внимательный взгляд Заячьей Маски.

Книга никак не шла. После ухода Жени Сашка пытался сосредоточиться на словах и их смысле, но ничего не получалось. Мыслями молодой человек то и дело возвращался к тому месту, где он казался. Сашка понимал, что это место далеко не обычное, но не мог припомнить момента, когда он попал в него – момента, где обычная северная тайга сменилась заколдованным лесом из детской страшилки. Быть может, он замерз где-нибудь под елкой, а это все – просто посмертный бред, забвение?

Здесь все казалось жутким. Пещера, в которой они были – жуткое сырое обиталище, а лес, который он успел разглядеть краем глаза – странное нагромождение кривых ветвей под пасмурным небом. Все вокруг пахло прелостью. А Женька будто и не замечала этого.

Больше не в силах бороться с самим собой, Сашка встал и покинул пещеру, которая была похоже на узилище пленника. Снаружи его ожидала прохладная бархатная ночь с необычайно яркой и большой луной, нависшей над небом.

Внезапно над черным кружевом лесных крон, поверх которых Сашка разглядывал сумрачный горизонт, мелькнула красная вспышка. А затем огромная луна покраснела, погрузив ночной мир в жуткую красную мглу. И во мгле этой над деревьями стремительно пронеслась черная тень и скрылась среди горных пиков. Сердце молодого человека дрогнуло, ибо показалось ему, что тень, проносясь мимо, заглянула прямо в его глаза.

Еще задолго до того, как луна в небе покраснела, лесные жители поняли, что Лесоцарь идет к ним. Ибо пламень в факелах взвился яростно вверх. И светлячки на деревьях застрекотали во сто крат громче, и кроны деревьев зашуршали с небывалой силой. Все приветствовало своего Владыку.

Женя заметила, как Заячья Маска, стоявший в тени каменных столбов, выпрямился, сложил руки за спиной и принял вид мрачный и торжественный. И остальные, все те, кто сидел за столами, оставили свое праздное безделье и боязливо, словно ученики на уроке грозной учительницы, выпрямились. Даже разнообразные яства и их остатки за каких-то пару мгновений исчезли без следа. И перестала играть музыка, которая все это время задорно стрекотала откуда-то с веток деревьев.

Все погрузилось в ожидание. И только сейчас Женя поняла, что настоящий Карнавал еще не начался.

Покраснела огромная луна в небе, залив кровавым светом все вокруг. Огромная тень появилась в небе и, на какое-то время зависнув над кронами деревьев, медленно начала опускаться вниз. Лесные жители, будто завороженные, подались вперед, точно желая слиться с этой тенью, стать ее частью.

Какое-то время черная тень стояла на земле между лесными жителями и Заячьей Маской в тени странных каменных столбов и будто бы клубилась мраком. А потом пелена мрака спала и появился Лесоцарь. То было странное существо. Огромное квадратное тело пряталось под плащом из шкур разнообразных диких зверей. Причем головы их сохранились и влачились по земле этаким шлейфом. Вместо головы у существа красовался гигантский лошадиный череп, покрытый то ли мхом, то ли зеленой плесенью. На плече существа рос огромный синий гриб, источающий призрачный свет. В костлявой скелетной руке Хозяин Леса держал рябиновый посох.

До этого момента Женя никогда прежде не видела Хозяина Леса в его истинном обличии. В нем не было ничего ужасного – во многих видеоиграх злодеев изображали во стократ страшнее, — однако сама атмосфера, что источало это существо, была непередаваемо жуткой. Однако лесные жители потянулись к этому существу, как маленькие дети к родной матери.

— Минул еще один год,- заговорил Лесоцарь, и глухой его голос будто бы звучал у самого уха.- И снова мы с вами собрались здесь.

Женя заметила, лесные жители внимательнейшим образом внимали этому голосу. Только Заячья Маска оставался безучастным. Он стоял, скрестив руки на груди, и будто бы даже скучал.

— В этот раз с нами несколько новых друзей и соседей,- продолжал Лесоцарь.- Смеюны, Медведь, а также Женя, еще не успевшая пройти ритуал Наречения …

Показалось ли ей или при этих словах красные огоньки в глазницах лошадиного черепа, обратились на нее? И Заячья Маска как будто бы тоже посмотрел на нее. Девушка поежилась.

— Лес растет и это не может не радовать меня,- продолжал меж тем Лесоцарь.- Так встаньте же в круг, дети мои, и порадуйте меня еще больше!

Лесные жители после этих слов будто потеряли рассудок. Они радостно возопили подобно детям на новогоднем празднике и стали хватать друг друга за руки. Женя и оглянуться не успела, а они все встали хороводом вокруг каменных столбов. Левую руку девушки крепко схватили желтые и сухие от табака пальцы Курильщицы, правую слабо держала Льющая слезы. Лесные жители смеялись и переговаривались между собой. Они походили на детей, что ждут щедрых подарков.

Хозяин Леса и его слуга оказались точно в центре круга, причем Женя заметила, Заячья Маска медленно приблизился к своему хозяину и встал за его плечом.

И тут откуда-то из крон деревьев, а быть может, и от самой огромной луны, которая утратила уже свой красный цвет, раздался колдовской напев флейты. Ей аккомпанировали редкое ворчание барабанов и возгласы какого-то струнного инструмента.

Дрожь передалась Жене от рук других лесных жителей. Кто-то сделал первый шаг, и вот уже все, как заколдованные, начали приплясывать, медленно двигаясь хороводом. Кто-то подпрыгнул, кто-то присел – и вот уже степенный хоровод превратился в безумную оргию, где каждый сходил с ума по-своему.

Краем глаза девушка уловила, как Лесоцарь повел своим посохом.

И грянула песня.

Язык этой песни не был ни одним из языков людей, существующих или уже давно погибших и забытых. Он будто исходил из самых душ лесных жителей и отражал их муки, страдания и мелкие радости, воплощенные в странные невоспроизводимые звуки. То был язык самого Леса.

И самым ужасным было то, что Женя понимала этот язык и вторила песни.

Признаться честно, Заячья Маска ненавидел Карнавал. Ему было противно смотреть на то, как люди, с которыми он, как обычно, общался буквально пару часов назад, живые люди со своими мыслями и мнениями, вмиг становятся безумцами, кривыми куклами, что пляшут под руками сумасшедшего кукловода. Их лица обезображивались гротескно счастливыми улыбками. А из глаз пропадали любые признаки осмысленности. Даже эта новенькая, Женя, сначала не понимавшая ничего вокруг, быстро присоединилась к общему безумию.

— Ты нашел того, кто привел в Лес чужака?- послышался вопрос.

Лесоцарь оставался недвижим как скала. Он наблюдал за танцующими и поющими, но не забывал и о других делах.

— Пока что нет,- Заячья Маска клонил голову.

— Это ужасно. Ты же понимаешь?- глухой голос наполнился угрозой.- Все настолько очевидно, что ты давно должен был понять, кто виновен.

В ушах Заячьей Маски зазвенело. Это могло значить только одно – Лесоцарь желает наказать его и сейчас будет очень больно. Он скорчился и начал лихорадочно соображать. Затем до него донесся девичий голосок, неуверенно выводящий Песнь.

Никто кроме Жени этого сделать и не мог.

Она больше всех нервничала перед Карнавалом, у нее не было цветка от Слепца, и она тут совсем недавно. Так что кто-то из той, другой жизни вполне мог явиться в лес в поисках нее.

Звон в ушах сразу стих.

— Выполняй свою работу, Посланник,- велел Лесоцарь.

Саше стало жутко. Он не мог ничем объяснить это чувство. Оно просто было. И появилось именно после того, как молодой человек выглянул на улицу из пещеры и увидел проносящуюся над лесом тень. После этого он бросился назад, в спасительного тепло Жениного жилища. Однако это ему не помогло. Из углов комнаты струилась тьма, холодными щупальцами подступая к Саше. Мебель своими очертаниями стала напоминать жутких гротескных существ. Все вокруг стало враждебным к Сашке.

Он знал, что нужно дождаться Женю, хватать ее и бежать прочь из этого безумного места. Назад, в скучную серую жизнь. Домой.

Он снова услышал гул, такой же как когда они с Женей сидели вместе. И исходил он будто бы из-под ног, из пола пещеры.

«Нужно дождаться Женю!»- мелькнула заполошная мысль.

А что, если она уже не вернется? Что, если ее схватили на этом Карнавале? Или ее нужно идти и выручать оттуда?

Нутром Сашка почувствовал, что что-то к нему приближается и понял: пора бежать.

Безумная пляска и пение вдохновляли, заставляя бесноваться еще больше. Женя заметила, что из ее головы очень быстро пропали все плохие мысли. Ей представилась ее идеальная жизнь – жизнь, ради которой она пришла в Лес, которую он ей посулил. Жить свободной одиночкой, чтобы ничьи эмоции больше не волновали, чтобы не нужно было бояться взглянуть в лицо другому человеку. Чтобы вообще не было больше неприятных людей! А еще делать что захочется. Гулять весь день по лесам, купаться весь день или просто читать книгу. А может, потратить жизнь на видеоигры? О, она сможет делать все, что угодно в своей идеальной жизни!

Однако очень быстро она начала чувствовать сильную усталость. Будто бы из нее выпивали все силы и жизненную энергию. И с каждым движением и с каждым словом Песни становилось только тяжелее. Женя хотела остановиться, прекратить это безумие, но не могла.

В какой-то момент она заметила, что Хозяин Леса и его Посланник разговаривают и почувствовала, что их взгляды при этом направлены именно на нее. Слова Песни мигом улетучились из головы. Женя стала внимательно вглядываться в двух людей (людей ли?) в центре круга. И когда Заячья Маска сделал в ее сторону шаг, она поняла: время пришло.

Но разорвать путы Карнавального танца было не так-то просто. Руки соседок намертво впились в ее ладони. И стоило сделать одно лишь движение, как все тело отчаянно порывалось вернуться назад, в безумную пляску. А Заячья Маска приближался, и Лесоцарь, хоть и был поодаль, но возвышался будто бы перед самой Женей. Остальные танцующие будто и не замечали вовсе этого преступного напряжения.

Заячья Маска был совсем близко. Женя отчаянно дергалась, пытаясь вырваться.

— Женя, ты скрываешь чужака,- промолвил Посланник, становясь перед ней.

Она четко вспомнила ласковый взгляд золотисто-карих глаз.

— Это мой друг! Он искал меня.

— Он чужак,- голос из-под маски звучал также холодно и отчужденно, как обычно.- Нам еще предстоит разобраться, каким образом он смог попасть в Лес. Однако ты виновата в том, что сокрыла его.

Песня чуть притихла, будто лесные жители стали вслушиваться в этот суд над их соседкой. Или, быть может, Женю так оглушил отчаянный стук ее собственного пульса.

-И что будет дальше?

— Тебя накажут за нарушение правил, а его – поглотит Лес.

— Поглотит?!

— Именно. Лесу нужно много энергии, чтобы существовать.

Женя стала дергаться еще отчаяннее. Слезы заструились по ее лицу.

— Как вы можете так поступать с живым человеком?

— На все воля Леса,- костлявые плечи под черной водолазкой слегка дернулись.

Хватка хоровода будто бы ослабла. Точно все лесные жители на миг содрогнулись от этих ужасных слов. Женя не стала ждать другого удобного момента. Она изо всех сил дернулась и наконец-таки вырвалась. Заячья Маска удивленно вскрикнул за ее спиной.

А Женя бежала в сторону портала, которым попала сюда, и сердце ее билось также отчаянно, как тогда, в школе, когда она надеялась изменить свою жизнь в лучшую сторону. И как же жестоко она заблуждалась тогда.

Портал захлопнулся прямо перед ее носом. Женя не стала оглядываться, теряя драгоценное время. Она побежала дальше, к глади озера, что виднелась впереди. Сзади слышались шаги Заячьей Маски. Он настигал ее. И где-то фоном, словно в издевку, продолжали раздаваться звуки безумного Карнавала.

Женя с детства любила плавать. Более того, в начальной школе два года ходила в бассейн, мечтая заниматься этим профессионально. Однако как-то в итоге не сложилось. Зато навык остался, усердно оттачиваемый каждым летом в едва-едва прогревающейся северной речушке. Девушка понимала, что ей может оказаться не по силам переплыть огромное озеро ночью, да еще и в одежде. Да и, кто знает, в силах Хозяина Леса, спокойно захлопнувшего перед ней портал, может оказаться проще простого поймать ее в любой момент. Жене уже начинало казаться, что с ней играются, как с мелкой надоедливой мышью.

На бегу Женя сбросила с себя длинный кардиган, который в воде был бы словно рыболовная сеть. По песочному берегу сошла в воду и только теперь позволила себе обернуться. Как оказалось, за ней никто уже не бежал. Заячья Маска остановился на краю деревьев, там, где раньше был портал. Он стоял неподвижно, и бледный свет огромной луны дьявольски подсвечивал его лицо.

Женя попыталась попросить Лес перенести ее в другое место, но тщетно. Тогда она вошла дальше в воду и поплыла. Озеро оказалось не просто холодным, но ледяным. В такой воде ногу запросто может свести судорогой и тогда ты пропал, сгинул, пошел ко дну. Широкие брюки тянули ко дну. Но сбежать хотелось настолько сильно, что девушка продолжала упорно плыть, несмотря ни на что.

Пару раз она чувствовала, что что-то смертельным холодом лижет ей ноги. Было ли то подводное течение или злобная воля Хозяина Леса, Женя не знала, однако была уверена, что Заячья Маска все еще наблюдает за ней.

Путь до берега оказался весьма не близким. Женя успела смертельно устать прежде, чем почувствовала, что может спокойно встать на ноги. Теперь все было позади. Нужно только…

На этом моменте Женя обернулась на оставленный позади остров. Он оказался издевательски близко. Зайди в воду и уже окажешься на нем. Сквозь деревья Женя видела, что Заячья Маска медленно идет к своему хозяину и что-то говорит, встав на колени и опустив голову вниз. Лесоцарь взмахивает своим рябиновым посохом, и Заячья Маска тряпкой отлетает куда-то в сторону. В этот момент лесные жители начинают беситься с новой силой, вспыхивает яркое пламя, а Песнь стремится к огромной луне громовым раскатом.

Женя отвернулась и посмотрела на темный лес впереди. Где-то там остался Сашка и нужно его теперь найти. А потом выбираться отсюда.

Прежде чем отправиться дальше, девушка сняла со своих плеч нейлоновый рюкзачок, с которым не пожелала расстаться, даже входя в воду. Она вытряхнула его содержимое на землю и улыбнулась. Там была ее одежда, та, в которой она пришла в Лес. Одежда из дома.