Смутно помнил я события той ночи. Только что его превосходительство господин верховный королевский посол изволил придаваться пагубному пороку названием пьянство рядом с моим учителем, сэром Людвигом и грандом, а уже мгновение спустя его голова распространилась по всему залу, попав кому в блюда, кому в чашу вина, а кому, пардон в физиономию. Не осознав в первую минуту, что произошло, один из средних инквизиторов, вероятно приняв произошедшее за очередную свою пьяную галлюцинацию, вальяжно доковылял к безголовому телу и медленно, будто проверяя, действительно ли нет головы, провел несколько раз рукой над окровавленной шеей посла. Внезапно осознав весь ужас произошедшего, он испуганно икнул, и, сделав глубокий вдох в свои прокуренные легкие, во всю глотку пронзительно заверещал.
Все инквизиторы вмиг протрезвели… ну или сделали отчаянную попытку, слишком уж много спиртного покоилось в их выпирающих брюхах. Поднялась суматоха, те кто могли стоять на ногах, забегали в панике взад-вперед, кто-то забил в набат, но какой толк от этого всего, когда злодеяние уже свершилось? Пока выносили тело, по пути три раза уронив его, пока немногие трезвые пытались допросить эту проспиртованную орду, пока рубины, ворвавшиеся в зал, пытались навести хоть-какой-то порядок, стояла страшная суматоха, паника и давка. Готов был поставить новую мантию, помимо господина посла, на этом «пиру смерти» погибло еще пару десятков инквизиторов или рекрутов, только что получивших звание. Мои опасения подтвердились, когда я увидел, как рубин за ногу волочет знакомую фигурку рекрута, отличника аттестации, который лишь немного не дожил до своей настоящей жизни. От всего этого на душе сделалось отвратительно тошно, хотелось попросту провалиться под землю. С каждым мгновением служба в инквизиции нравилась мне все меньше. Вдобавок ко всем неурядицам, в суматохе я потерял из виду Реджинальда. Я знал, что с ним должно быть все в порядке, но разум предательски вспоминал, насколько слаб был мой учитель после ранения, да и погибший рекрут не добавлял уверенности. Кое-как выскользнув из зала, я стал беспокойно озираться в поисках своего мастера. Вскоре я увидел знакомую седую голову, но принадлежала она вовсе не ему. Растерянный и слабеющий, передо мной стоял алхимик Грегор. Даже с момента нашей последней встречи он стал выглядеть значительно хуже. Его глаза впали в череп, морщины безжизненно висели, суставы были выгнуты, — можно продолжать до бесконечности, описывая глубокого старика. Но буквально пару дней назад он выглядел прекрасно, бойко торговал зельями и вообще вел активный образ жизни. Положительно все это нравилось мне все меньше и меньше.
-Господин Грегор, что вы тут делаете?
-Богиня милосердная, Алан! Как я рад тебя снова видеть, ты не представляешь.
-Эмм… что с вами, — перебил я его.
-Ерунда, мальчик мой, просто старость. Мой век уже подходит к концу, но одно дело мне все же надо успеть сделать.
-Учитель? – шепотом спросил я.
-Да, именно он. Я обязан вернуть ему ту руку, просто обязан. Я надеялся найти его здесь, потому и пришел.
-Вы видели его?
-Да, но он был смертельно пьян. Я отправил его домой с и-и-извозчиком, — Грегор запнулся.
Будто камень отлег от моей души.
-А сейчас силы оставили меня, — продолжил он, но уже тише. Идти, наверное, я уже не смогу.
Я незамедлительно подставил старику свое плечо.
-Темные времена настают, Алан, темные… Не убивают королевских послов просто так, по крайней мере на моей памяти такого еще не было, — рука его безвольно опустилась в карман.
-Но откуда…
-Я все знаю, не первый год живу тут. Кстати, — он внезапно просветел, — Алан, а ты навестил ту девушку в темнице?
-Нет еще, а по…
-Верно говорят, когда на руке треуголь, то в голове ноль! Ты обязан сходить к ней, и даже не спорь!
-Прямо сейчас?
-Конечно, демон тебе в глотку! Я позабочусь о твоем учителе и верну ему руку. Она ему еще пригодится, — он подмигнул мне, — и да, Алан, наклонись-ка поближе.
Я послушно наклонился, и старик, пошарив в одном из многочисленных карманов своего ровесника-балахона вытащил амулет.
-Он приносит удачу. Возьми его и никогда не снимай. Обещаешь мне?
-Да, господин Грегор, конечно.
Я взял медальон, протянутый алхимиком. На вид он был невзрачным, странно легким в руке, но как только я надел его на шею, мне показалось, будто целая наковальня повисла на ней. Впрочем, наваждение вскоре прошло. Грегор, закончив с вручением, потянулся и сказал:
-А теперь иди, у тебя дело не меньшей важности чем мое. Мне уже получше, я дойду один. И еще, — Грегор понизил голос, — время сейчас такое… Не доверяй никому, вот тебе мой совет, — с этими словами он заковылял вперед по улице.
Уже светало, когда я добрел до темниц. Утро, на первый взгляд, ничем не отличавшееся от остальных, было слишком тихим. Трагическая весть со скоростью демона охватила всю крепость. На улицах практически не было инквизиторов, только парные рубиновые патрули, утроившие бдительность. Давно на моей памяти не было подобного.
Вообще убийства в крепости случались нередко. Но, была некоторая разница. Обычно жертвами были или инквизиторы младших чинов, или бродячие торговцы. На последних даже не обращали внимания, ведь море – вот кладбище Аль-Сапфира. А при смерти первых проводилось внутреннее расследование, королевским прокурорам с детективами там делать было абсолютно нечего. Но при смерти «чужих», то есть королевских представителей начиналось вот такое представление с изоляцией крепости, повышенной готовностью и многим, многим другим.
И запечатанными дверями, — вспомнил я, глядя на магическую печать, венчающую двери темницы. Как все невовремя! У дверей дремал какой-то орк, но будить его было себе дороже. А ведь я обещал и себе, и Грегору навестить ее, хотя ы для того, чтобы извиниться. Но одна мысль все-таки посетила мой усталый разум.
За годы жизни при темнице я хорошенько изучил ее устройство, был практически везде и знал внутренние ходы и коридоры. Однако, я еще помнил, что мне часто было запрещено выходить на задний двор. Сначала, я думал, что там хранится что-то секретное, но потом, узнал, что там есть еще один проход – проход из Алой слободы – так мы называли часть крепости, занятую рубинами. В кармане соблазнительно звякнула побрякушка, которую дал мне страж. Что ж, проверим, насколько твердо слово этих немногословных воинов.
Спустя полчаса я уже был рядом с массивными воротами, делящими «красное» и «черное». Здесь не было ни жилых, ни торговых зданий, людей же здесь не встретил вовсе. Патрули, сначала не обращавшие на меня внимание, стали все чаще смерять меня подозрительным, а по мере приближения к воротам, и враждебным взглядом. У самого входа традиционно дежурили два гвардейца с копьями наперевес. Однако, стоило мне сделать шаг в их сторону, два бритвенно-острых лезвия метнулись и замерли в дюйме от моего горла.
-Именем короля, это запретная зона! Немедленно покиньте ее, или мы будем вынуждены применить силу.
-Подождите, подождите, — несколько опешил я, — вы не так все поняли!
-Покиньте. Эту. Территорию. – отчеканил рубин, приближая лезвие к моему кадыку.
Рука лихорадочно заерзала в кармане. Наконец, спустя мгновение, показавшееся мне вечностью, она вынула сувенир, полученный мной в карете. Смотрите! – я поднял вверх руку с перстнем, — прошу вас, пропустите.
Рубин опешил. Второй, разглядев, что именно, я держу в руке, уже небезэмоционально, а с удивлением, мешающимся с яростью спросил:
-Откуда это у тебя, лорион? – последнее слово было презрительно выделено голосом, — где ты его украл?
-Нет, нет, что вы, — пятился я, — мне дал его один из вас, честно! Седьмой, точно! Он пообещал, что меня пропустят.
Стражи глядели на меня с максимальным недоверием и до сих пор сжимали в руках эти жуткие пики. Тогда я решил сменить тактику:
-Или вы хотите сказать, что слово Рубина ничего не стоит? Может быть у вас в грудях и не рубин вовсе, а простой булыжник, а?
Оба гвардейца инстинктивно схватились за сердце, точнее за то место где оно у них там когда-то было.
-Вечного атакту процветания! — добивал я их сомнения.
-Да здравствует атакт! – они вытянулись по стойке и беспрепятственно меня пропустили.
Войдя за ворота и оглянувшись, я обомлел. На контрасте с унылыми пейзажами остальной части крепости, здесь было … нет, не передать словами ту гамму чувств и эмоций, охвативших меня при виде этого великолепия. Аккуратные здания, мраморные колонны, фонтаны, фигурные деревья – положительно, все это захватывало дух. Секунду спустя, я понял в чем еще была причина. Практически вся Слобода была цвета морской волны, смеси голубого, белого, фиолетового и немного зеленого. Все, абсолютно все, даже листва на деревьях, огонь в осветительных чашах, вода в фонтанах и многое другое отдавали этим приятно чарующим оттенком. На этом фоне красные доспехи гвардейцев очень выделялись, но не портили, а лишь дополняли общую картину, доводя ее до абсолютного совершенства. Но и не все гвардейцы были в них. Многие были без шлемов, а кто-то и вовсе был в рабочем наряде – кожаных туниках, не сковывающих движения. Узнать о том, что это были рубины можно было по их походке, четкости действий и идеальному порядку во всем. А слобода тем временем жила своим чередом, будто ничего страшного снаружи и не происходило. С удивлением для себя, проходя мимо одной из кузниц, я узнал того самого орка, выступавшего на злосчастной пирушке, стоившей послу жизни. Тот деловито что- то ковал, в то время как два стража в полном обмундировании раздували мехи огромной кузнечной печи. Рядом с центром слободы стояла небольшая харчевня, за уличным столом сидели стражники и ритмичными движениями ели похлебку. К своему еще большему удивлению я заметил среди однотипных профилей и женские фигуры! Большая часть рубинов не обращала на меня внимания, мол, если находится здесь, значит имеет право. Я прошел пару десятков шагов по направлению к этому столу, как вдруг мое внимание привлек строгий, выделяющийся из общего ряда домик, украшенный траурными лентами. Чуть поодаль я увидел закрытый мраморный гроб, по углам которого стояло по осветительной чаше с синим огнем. Дюжина рубинов стояла на карауле у этого жутковатого предмета, а на всю стену ближайшего дома был нанесен портрет погибшего посла, тоже обрамленный траурной лентой. Я завороженно глядел на это зрелище. Однако, мне как-то было необходимо попасть в темницы, а прохода я пока не видел.
Внезапно один из гвардейцев, сидящих за столом, беспокойно оглянулся и встав, решительно направился ко мне. Сначала я подумал, что это очередная проверка, но когда увидел знакомое голову над красным доспехом, просветлел лицом. Это был седьмой, тот самый, спасенный мной из хранилища.
После недолгих объятий и приветствий, тот повел меня к столу, за которым сидели его соратники. Поначалу они с недоверием глядели на меня, но, услышав от седьмого, кто я такой, и по какому праву здесь нахожусь, подняли за меня кружки с пивом и одобрительно кивнули. Седьмой поделился со мной своей порцией похлебки половиной хлеба, после чего, поев, мы вышли из-за стола. Да, гостеприимство у «живых трупов» было на высоте.
-Так скажи мне, ло… Алан, ты ведь вряд ли просто так пожаловал в слободу в такое время? – вдруг нарушил тишину молодой гвардеец.
— Да нет… А что, ты что-то знаешь про… — я кивнул на почетный караул у гроба.
Седьмой потупил взгляд.
-Я не должен этого говорить… Но у нас есть приказ, при условном сигнале Лори… нет, и-нкви-зи-то-ры, — ему сложно давалось слово, станут врагами империи и должны быть уничтожены.
Я похолодел. Из-за одного посла король хочет развязать полномасштабную войну?
-Но если так будет, я помогу. Двадцать первый умеет почти безболезненно вынуть тебе сердце, и ты станешь одним из нас. Тебя не тронут, правда.
-Да я подумаю, — от такого объема информации мозг соображал плохо, — предложение хорошее, — но пока я должен быть с ними, седьмой.
-Илларио. Меня зовут Илларио.
-Так у вас и имена есть?!
-Конечно. Тебя ведь зовут Алан.
-Но..но..
-Почему мы ими не пользуемся? По уставу у нас только номера, но это не значит, что у нас нет имен.
-Хорошо, конечно, прошу прощения… Но мне надо попасть в темницу, а..
-…Дверь запечатана, именем атакта. И ты хочешь…
-Чтобы ты меня провел через ваш путь, да.
-Это будет прямым нарушением, а я не могу.. – он колебался, -Но все-таки , ты один из нас! Лорион бы не совершил подвига, а значит на тебя приказ не распространяется. Или нет… Но я обязан тебе, потому не могу отказать.
Мы шли по узкой улочке, а я все размышлял об этом стражнике, его колебаниях и сомнениях, и твердости рубинового слова.
-Слушай, Илларио, а можно задать пару вопросов,
-Конечно.
-Что за перстень ты мне дал?
-Это наше запасное оружие. Ментальный клинок. Надень его на палец и доверься камню.
-Не совсем понял, но у меня есть еще один вопрос: Что значит это слово – лорион?
Илларио посмотрел на меня виноватым взглядом.
-Мы так называем вас, черных доспехов. Это плохое слово, дословно оно значит «пес короля»
-То есть, мы элита королевского аппарата –псы?
-Элита аппарата – мы, а вы называете нас ходячими трупами.
Как раз вовремя за поворотом показалась неприметная дверь заднего двора темницы. Печати на ней не было. Распрощавшись с Илларио, я зашел в знакомые коридоры. Третий поворот направо, там вниз на пролет, и потом налево, там прием новых пленников. Проходя по галерее, смутное чувство ностальгии охватило меня, как – никак не один год здесь работал. Но, спустя некоторое время передо мной престал длинный коридор с камерами – в такие сажали новых для первичного допроса, «на испуг», как говорил Реджинальд. И действительно, на людей с клаустрофобией это помещение действовало идеально, да и без нее гнетущая атмосфера тишины делала свое дело. Немногие держались в этом каменном мешке дольше недели.
Посмотрев по журналу, куда определен «груз 200», по кодовому названию нашего задания, и, взяв связку ключей с ржавого стенного крюка, я пошел вперед по галерее. Остановившись у камеры 14, я отпер ее и зашел внутрь. О боги! Это действительно была, но, нет, что эти изверги сделали с ней! Губа рассечена, обильные гематомы на лице, руки скованы за спиной, а во рту торчал кляп. На вид она выглядела спящей, ее прекрасные фиолетовые волосы покоились на изящных плечах, и боги, как же она была красива, даже в столь чудовищном месте! Но как только я аккуратно вынул кожаный куль из ее рта, на меня полился такой поток бранных слов, что даже мастер Клам в годы своих жесточайших запоев мог бы позавидовать сему словарному запасу. Понимая, что звуки могут привлечь нежелательное внимание, я принял единственно верное решение, о котором никогда не жалел.
Наши губы слились в страстном поцелуе.
Еще почитать:
"Аминаэ" — Глава 4. Подари мне….своё сердце
Эпоха Королевств — Kingdom Age. Глава 8.
Дэнверс
It's my life: Memory - Past — It’s my life: Memory — Past — Ознакомительный фрагмент (День 1)
«
»
01.01.2021
