Его белая маска, с кровавыми слезами, резко выделялась на фоне сшитого из черных и красных лоскутов костюма. Хотя она и скрывала лицо, но артист умело играл глазами, взглядом передавая возможную мимику.

— Всем знакома сказка. Но не всем ясна суть! – Он поднял указательный палец поучая друзей. – Если дать женщине волю, станет крутить своим мужиком вот так!

— Ах-ха! Прямо как у вас, Якоб. – Другой молодой мужчина с редкой черной бородкой и квадратной челюстью пихнул бородача в бок. – И не скажешь, что ты главный в семье, а не Элиза.

— Отстань от меня. – Тот злобно сжал кулаки.

— Почувствовав власть над мужчиной, женщина перестает в нем видеть свой идеал и устремляет взгляд на другого. Смотрит по сторонам. – Шут карикатурно стал показывать, как ищет что-то. – А муженёк обычно слеп как крот и ловит ртом стрелы на очередной войне, куда его послала жена, чтоб больше не видеть его рожи.

— Да-да. Кажется иногда, Элиза так и ждет, чтобы меня ранили, и я стал беспомощным, чтоб ухаживала за мной. – Бородатой граф, начиная терять твердую землю под ногами, что-то искал на дне своей кружки.

— Она у тебя просто заботливая! Никого вниманием не обделит! – Слова друга не успокаивали его.

– Но одиночество ее больше не тревожит! Далеко не уходит и натыкается на друга бесхребетного муженька!

Якоб, покраснев не то от злости, или от вина, со злостью стал всматриваться в лицо темноволосого друга, пока тот смеялся над шуткой, словно пытался найти на его лице следы измены жены.