ГЛАВА 6

«Солдаты, матросы и лётчики союзных экспедиционных сил!

Вы отправляетесь в великий поход, которого вы ждали много месяцев. Глаза всего мира устремлены к вам. Все надежды и молитвы, любящих свободу людей, всегда прибудут с вами. Вместе с нашими смелыми союзниками и братьями по оружию на других фронтах, вы начнёте уничтожение немецкой военной машины, разрушение нацистской тирании над угнетёнными народами Европы и обеспечите безопасность для себя в свободном мире…

…Я полностью уверен в вашем мужестве, преданности делу и умению сражаться. И мы не примем ничего меньше, чем полную победу!…

…Удачи!

Попросим Господа Всемогущего благословить это великое и благородное дело»

Генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, главнокомандующий союзными войсками

Час «Ч» пробил. 

Тысячи парашютистов, помогая друг другу подняться, нетвёрдой походкой и пошатываясь из стороны в сторону, как пингвины, направились к своим самолётам. Неприкосновенный запас на три дня, аптечка, компас, штык, противогаз, комплект боеприпасов, металлическая фляга для воды, несколько гранат и дымовых шашек, парашютное снаряжение, винтовка, жилет, каска, бронзовые наколенники – всё это снаряжение только одного десантника, которое весило как он сам. Но всё это может стать жизненно необходимым, когда через несколько часов они приземлятся в оккупированной Франции. 

Транспортные самолёты С-47 «Дакота», выкрашенные в грязно-оливковый цвет, с треском завели свои моторы и начали неспешно выезжать на взлётную полосу. Какой-то мальчишка, стоящий рядом, подал сигнал, и первая машина начала движение по полосе. Сначала медленно катилась она по влажному асфальту аэродрома, затем всё быстрее и быстрее, пока, наконец, шасси не оторвались от земли и самолёт не взмыл ввысь. За ним последовали и остальные — и вот в вечернем огненно-красном небе их летело уже сотни, на юг.

 Серьёзные, разрисованные жжёной пробкой лица солдат безмолвно смотрели в пол. При всём своём снаряжении, повернуть голову и посмотреть в иллюминатор было весьма затруднительно. Разговаривать и, тем более, шутить никому не хотелось – все понимали, что многие из них могут погибнуть этой ночью. Да и монотонный и неимоверно громкий гул моторов заглушал все другие звуки мира. Кто-то думал о предстоящем прыжке, кто-то вспоминал предыдущие весёлые и беззаботные дни, проведённые в компании своих друзей или любимой девушки, многие бесшумно, еле шевеля губами, просто молились. Правду говорят, что на войне нет атеистов – перед лицом неизвестного или даже смерти человек будет искать последней надежды у Создателя всего живого на Земле.

— Эй, сержант, — молодой парнишка обратился к сидящему напротив, но в ответ не раздалось ни слова.

— Сержант! – чуть громче прикрикнул он. Тот, наконец, услышал и поднял голову.

— А вы уже участвовали в подобных высадках? – поинтересовался он. 

Сержант посмотрел на ещё совсем юного паренька и коротко ответил:

— В Сицилии.

— И как там было? – не унимался солдат. 

Сержант, молча, опустил голову. Как было? Как и везде на войне: страшно, холодно и больно. Несколько знакомых парней из роты погибли ещё в день высадки, многие были ранены. Хотел бы он навсегда забыть те дни, но тяжёлые воспоминания глубоко врезались в память солдата.

— Что ты пристал к сержанту, Энди, — сидящий рядом парашютист ткнул того в бок локтем.

— Вот сейчас прыгнешь, тогда и узнаешь, Голдберг, — ответил на вопрос сержант, попытавшись немного улыбнуться.

Он был одним из немногих, кто имел боевой опыт в десантных операциях. Он, Такер, Мантарро, Джеффри и Гарсиа были словно ветераны среди остальных новоприбывших, ещё совсем зелёных новичков. За операцию «Хаски» и оборону Джелы они получили боевые награды, а Билла и Дойла произвели в капралы. Спинелли же, вдобавок к этому, после поимки (если можно так сказать) Ливии Медичи был удостоен сразу звания сержанта. Благо, никто из высшего руководства не узнал о его прошлой связи с девушкой и об отстранении (мистер Коулман решил умолчать об этом в рапорте). 

После тяжеленных и изнурительных боёв в Сицилии, выживших бойцов передислоцировали в Ирландию, где они обучали новоприбывших, чтобы подготовить их к новой высадке.

Трассирующие пули, яркие лучи прожекторов, всполохи взрывов…. Самолёт начало трясти, и с каждым разом всё сильнее. За тонкими стенками слышались разрывы и пулемётные очереди. 

Знакомая красная лампочка над выходом загорелась, после чего прозвучала команда пристегнуться, и все прицепили свои вытяжные фалы к натянутому над головами тросу. Самолет, тем временем, то и дело вздрагивал и подскакивал от взрывов 88-мм снарядов немецких зенитных батарей, пытаясь от них увернуться.

Спинелли подошел ближе к выходу и крепко схватился за поручень. Ужасный грохот выстрелов и треск осколков, рикошетивших от обшивки, монотонный гул пропеллеров, и громкий стук сердца – эти звуки перемешались у него в голове и, в какой-то момент, солдат словно потерялся из реальности. 

Загорелся зеленый свет. «Спаси и сохрани», — помолился Тони про себя, прижал крепче к себе карабин М1, и приготовился к процедуре, которую проделывал уже много раз, для того чтобы, покувыркавшись какое-то время в воздухе, зависнуть, и, после чего, постепенно приземлиться на землю.

Поток воздуха заложил уши, а сердце подскочило до шеи. Спинелли почувствовал резкую острую боль в бедрах от врезавшихся в его тело лямок – открылся парашют. Падение замедлилось, и теперь боец мог наблюдать, как остальные парни сыпались, словно горох, из других самолетов, как будто крысы с тонущего корабля. Тони даже немножко рассмеялся от того, что и в этот раз всё прошло гладко, но он и не мог тогда предположить, что все самое трудное и страшное ещё ждет его впереди….

Первый толчок об землю сильно повредил лодыжку, и только со второй попытки Спинелли рухнул всем своим телом в каком-то огороде. Вдалеке раздавались выстрелы и звуки автомобилей, поэтому он поспешил освободиться от строп и свернуть шёлковый белоснежный купол парашюта.

Вдруг в кустах, в десяти футах, раздался шорох. Тони упал на землю и схватил карабин. На секунду шум прекратился, но потом возобновился ещё громче, затем послышалось несколько голосов, и кто-то не сильно громко выкрикнул: «Гром!»

Спинелли замешкался на мгновение, но вспомнил кодовое слово и ответил: «Молния!».

Из зарослей высокого кустарника вышло трое десантников: Такер, Хавьер и Финчер, паренёк из другой роты.

— Рад видеть вас, ребята, — сержант поприветствовал солдат.

— И где это мы оказались? – поинтересовался Билл.

— Без понятия, — подметил Алекс Финчер, — Но мне кажется, я видел дома тут, неподалёку.

Спинелли достал из нагрудного кармана карту, но понял, что потерял во время прыжка свой фонарик, так что пришлось воспользоваться спичками.

Даже с помощью карты, без какого либо ориентира на местности, было тяжело сориентироваться. Но если Финчер действительно видел здания, то это вполне мог быть городок Сент-Мер-Эглиз. Ну, хоть в этот раз они смогли высадиться более-менее в месте высадки!

Снова послышался шум, и Тони поспешил затушить спичку. Все замерли и стали прислушиваться, пока совсем рядом не раздался клацающий звук. Хавьер достал у себя «сверчка» и клацнул в ответ.

— Гром! – кто-то выкрикнул.

— Молния, — ответил Финчер.

— Вот же засада! — ругался Дойл, запутавшись в колючих ветках кустарника. Вместе с ним вышло ещё четверо парашютистов. Как оказалось, они вообще были из 101-й дивизии, и высадились далеко от намеченного места. Из-за неразберихи и стрельбы, пилот их самолёта сбился с курса, а когда их подбили, поспешил высадить всех.

— В общем, дело такое, — Тони собрал всех бойцов в круг. – Рядом с нами расположена деревушка, и если я не ошибаюсь, это – наша цель. Там расположены зенитные орудия, которые нам нужно уничтожить, так, что придётся действовать. Оружие и патроны есть?

— Я потерял своё, когда прыгал, — признался один парень, по имени Дик Фриман.

— Эх, растяпа, — Дойл отвесил тому крепкого подзатыльника.

— Патроны есть, но надолго их не хватит, — заметил Гарсиа.

— Что же, тогда в путь, — скомандовал сержант и повёл отряд к городку.

После получаса противостояния с плотными высокими живыми изгородями бокажа («Бокаж — живая изгородь из кустарников или деревьев, разделяющая поля, пастбища и луга», прим.), отряд, наконец, добрался до окраины поселения. Перед ними простиралась ровная, широкая местность на сотню футов, за которой возвышались тёмные силуэты трёхэтажных зданий. Как оказалось, немцы соорудили импровизированную огневую точку с пулемётом MG-42 в окне одного дома, которое выходило как раз напротив десантников. 

Понимая, что в лобовую атаку идти бессмысленно, Тони разделил своих соратников на две группы: одну вместе с Мантарро он отправил влево, вместе с парнями из 101-й дивизии, а всех остальных оставил с собой. Его дерзкий план состоял в том, чтобы раскрыть позиции врага и отвлечь огонь на себя, тем временем, пока Дойл обойдёт слева и забросает здание гранатами. Ночная мгла и непроглядные заросли как раз были на руку американцам.

— Слышь, Финч, — спросил Хавьер, лёжа рядом под кустом, — а ты откуда?

— Из Прескотта, штат Аризона, — ответил тот.

— О, наверное, Большой каньон вдоль и поперёк знаешь? – подшутил над ним Гарсиа.

— То, что я из Аризоны, не значит, что я каждый день шастаю по каньону, — немного грубовато бросил в ответ тот.

— Ну, что ты так завёлся, — попытался его успокоить Коки, но солдат даже не посмотрел в его сторону.

— Не приставай к парню, Коки, — упрекнул его Билл.

К ним тихо подполз Спинелли и осмотрел поляну впереди.

— Нужно продвинуться к ближайшей ограде, и чтоб нас не заметили, а затем открываем огонь, — сержант указал на дом. 

Проверив, что остальные готовы, он махнул рукой и осторожно полез вперёд, через ветки кустов. 

Стараясь быть как можно ниже к земле и не издавая шума, парашютисты успешно преодолели тридцать футов до этой кирпичной ограды, высотой в фут. 

Убедившись, что все на местах, Спинелли высунулся над оградой и выстрелил несколько раз по направлению к позициям немцев. В ответ сразу же со второго этажа застрекотал вражеский пулемёт. Затем Хавьер и Билл сделали по несколько выстрелов и снова спрятались за оградой. Одни пули звонко рикошетили об кирпич, откалывая от стены кусочки разных размеров, другие же глухо врезались в рыхлую почву.

— Если Дой не поторопиться, — Хавьер достал запасную обойму к своему Томпсону, — нас тут быстро поубивают! Мы здесь, считай что, как на ладони!

— Не беспокойся за него! – попытался перекричать звук пальбы Тони. – Он знает, что делает!

Тем временем Мантарро сумел подойти почти вплотную к дому со стороны. Прижавшись к стене, он с парнями продвигался вперёд, пока не оказался прямо под местом, где был установлен вражеский пулемёт. Достав гранату, Дойл забросил её прямиком в окно.

Увидев, что пулемёт немцев больше не работает, Спинелли скомандовал «Вперёд!», и побежал к дому. 

Повсюду рядом с солдатом пролетали свистящие пули, а он, что есть силы, мчался без остановки. Сразу за ним, стараясь не отставать, неслись Хавьер, Билл и Алекс. 

Уже почти достигнув цели, Финчер неожиданно упал, схватившись за бедро.

— В меня попали! – провопил он остальным. 

Гарсиа, увидев это, развернулся и подбежал к нему. Запрокинув его руку себе на плечо, он поддерживал раненного, скачущего на одной ноге, пока они не добрались, таким образом, до стены здания.

Остановив кровотечение и наспех перевязав рану, Спинелли сказал раненному:

— Мы зачистим этот дом и вернёмся за тобой. Ты, главное, не вздумай отключаться!

Дойл сделал широкий шаг от двери и, после одобрительного кивка друга, изо всех сил ударил ногой по ней. В проход сразу первыми забежали Билл и парни из 101-й, а за ними поспешили остальные. 

Внимательно осматривая каждую комнату, десантники осторожно продвигались по довольно широким коридорам. Гарсиа и Мантарро поднялся по скрипучим прогнившим ступенькам на этаж выше, когда как Спинелли и Такер направились на кухню. 

Они тихо подкрались к комнате, когда из неё выбежало двое немцев. Такой резкий поворот событий заставил сердце забиться с бешеной скоростью, а палец сам инстинктивно нажал на курок – и вот сражённые противники уже лежали лицом вниз. Тони показал жестом другу, что готовиться войти первым. Две секунды ожидания – и он выскочил из дверного проёма на кухню. Внутри никого не было.

Посередине комнаты стоял аккуратный круглый столик в окружении четырёх стульев с высокими спинками. Несколько невысоких белоснежных тумб на три выдвижных ящика по-над стенами, два узких шкафа в углах и новенький холодильник (очевидно дом принадлежал какому-нибудь самодостаточному французу). Пока парашютисты медленно продвигались вперёд, со второго этажа донеслись выстрелы – это Хавьер зачищал комнаты от неприятеля.

Убедившись, что в доме больше не осталось немцев, отряд снова объединился в тесной комнатушке-прихожей перед ещё одной дверью. За ней их могло ожидать что угодно, но парням нужно было продвигаться дальше. 

Спинелли неспешно приоткрыл щелку и посмотрел наружу.

Прямо рядом с домом раскинулся небольшой яблоневый сад через бревенчатый заборчик, а параллельно ему находился ещё один (другой) участок со зданием, обнесённый высоченной оградой из камня. Из-за неё слышались громкие голоса, но чтобы попасть туда требовалось, сначала, пройти через второе здание. 

Приготовившись идти дальше, Спинелли спрятался за углом этой ограды, а сзади, в двадцати футах, за деревянными ящиками и горами заготовленных брёвен укрылись другие. 

Тони уже махнул рукой, давая знать, что всё чисто, как вдруг на втором этаже в окне вырос немецкий солдат и, положив MG-34 на подоконник, открыл огонь, не давая высунуться ни на дюйм американцам. Сержант лишь беспомощно смотрел, как другие пытаются укрыться от огненных пулемётных очередей. 

В этот момент в руку ранило Билла Такера, а ещё одного бойца из 101-й сразило насмерть прямо в голову. 

Видя, что если ничего не предпринять, то скоро только он останется в живых, в голове Спинелли родилась безумная идея.

— Эй, парни! – крикнул он своим товарищам. – Отвлеките его на пару секунд!

— Что ты задумал?! – слова Мантарро заглушились стрекотом и грохотом стрельбы. Не понимая, что сейчас произойдёт, он, всё же решил доверился другу.

— Раз, два, три! – Дойл и Хавьер выпрямились почти во весь рост и сделали несколько выстрелов в окно. 

Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы Спинелли выскочил прямо перед домом и прицельными выстрелами снять пулемётчика, так сказать, прямой наводкой.

— Ты как, дружище? – Тони подбежал к раненному Биллу. Тот в ответ нервно усмехнулся.

— Если меня пристрелят на этой войне, — он попытался пошутить, — то не хочу, чтобы меня потом кремировали. И ты, Тони, обязательно проследи за этим.

— Ты ещё успеешь всем надоесть, — с улыбкой упрекнул его Дойл. – Идти можешь?

— Конечно! – Такер поднялся с земли, обпершись на свою винтовку. – Это же всего лишь рука.

Второй дом также был пуст – внутри он очень сильно напоминал то здание, в котором парашютисты побывали раннее. Да и вообще во Франции почти все дома строились в одном стиле как снаружи, так и внутри.

Во внутреннем дворе, между зданием и небольшим сарайчиком удобно расположился немецкий орудийный расчёт с самоходной зенитной установкой Sd.Kfz.251/17. Услышав стрельбу во дворе, он поспешили погрузиться в грузовики и покинуть это место, но в этот момент на них напал отряд Спинелли. Несколько гранат не причинили сильного вреда противнику, но хорошенько дезориентировало его, и десантники, один за другим, побежали во двор через узкую дверь. 

Хавьер, первым делом, устранил зенитчика на бронетранспортёре, пока остальные отстреливали в панике убегающих нацистов. Один грузовик Opel Blitz, всё-таки сумел уехать, но второму прострелили колёса, так что пятеро немецких солдат решили сдаться в плен.

— Hände hoch! («Руки вверх!», нем., прим.) – грозно прикрикнул Дойл на водителя машины. Тот покорно послушался и медленно вышел из грузовика.

— А тебе что, особое приглашение нужно? – Мантарро направил винтовку на второго мужчину, сидящего рядом на пассажирском сидении. – Schneller! («Быстрее!», нем., прим.)

— Кого это ты нашёл, Дой? – рассмеялся Билл, увидев, как его друг конвоирует невысокого, немного сгорбившегося старичка с густой седой бородой, длинном тёмно-коричневом пальто и шляпой Трилби на голове.

— Мы же ведь не берём в плен гражданских, — подколол его Гарсиа

— Он был в машине, а значит и заодно с ними, — Мантарро грубо подтолкнул пленника в спину.

— Он явно не военный, — Спинелли повернулся от бронетранспортёра и посмотрел на того. – Да и на обычного местного жителя он не очень-то и похож, раз немцы его так охраняли.

— С ним ещё какой-то портфель с ккучей бумаг, — Дойл швырнул его сержанту.

Хавьер обыскал мужчину и достал из внутреннего кармана пиджака документы.

— Ты смотри, — Коки заглянул в книжечку, — а ты прав. Похоже, он из подразделения СС, некто по имени Йохан Шнейдер.

Дик Фриман присвистнул от удивления.

— Вот те на, — он почесал затылок, — какая птица попала к нам в руки.

— Его бы допросить, да вот среди нас никто не знает немецкий, — выдохнул Спинелли, просматривая документы.

— Я знаю не только немецкий, — вдруг негромко ответил старичок. 

Все остальные солдаты удивлённо повернули головы в его сторону.

— Вот же гад, на нашем запел! – Дойл подошёл к нему, чтобы ударить по лицу, но Спинелли запретил ему.

— Мистер Шнейдер, я прав? – спросил Тони, протянув книжку.

— Доктор Шнейдер, — поправил его мужчина. – Я уже думал, что вы не найдёте меня.

— О чём это Вы говорите? – не понял Билл и подошёл поближе, словно хочет расслышать внимательнее.

— Давайте лучше пройдём в дом и поговорим, — вежливо предложил тот.

Оценив взглядом старичка, Спинелли приказал Фриману и Мантарро: — Приведите сюда Финча и оставайтесь пока здесь, а я и Билл побеседуем с нашим гостем. Гарсиа – ты за главного.

Дойл, недовольно бормоча себе под нос, отправился выполнять приказ под ехидное, насмешливое лицо Хавьера.

Поднявшись на второй этаж в одну из комнат, Тони, Билл и Йохан уселись за стол.

— Как вы уже узнали, я доктор Йохан Шнейдер, унтерштурмфюрер и один из учёных в научно-исследовательской организации Wunderding («Чудесная вещь», нем., прим.), — начал рассказывать немец.

— Что это ещё за абракадабра? – переспросил Такер.

— Секретная организация СС, занимающаяся разными исследованиями и разработками Вундерваффе. Не удивительно, что вы ничего не знаете об этой организации, — улыбнулся старичок, — на то она и секретная.

— Вы сказали, что ждали нас, — Спинелли сурово посмотрел на эсэсовца.

— Не совсем так, — оправдался учёный. – Благодаря французским союзникам я узнал о готовящейся высадке за час до самого события, и потому остался в городке, пока остальные все уехали.

— Что-то я совсем запутался, — Билл снял каску и положил её на стол.

Спинелли бросил на стол перед доктором портфель.

— Что это за бумаги? И что забыл доктор в Нормандии, вдалеке от своей лаборатории?

Старец посмотрел на сумку, помолчал немного и ответил:

— Я не могу вам сказать, это совершенно секретно.

— Ты заканчивай мне тут сказки рассказывать! – Билл пригрозил тому своим кулаком перед лицом. – Я мигом выбью из тебя нужную информацию!

— Если я расскажу всё, тогда меня и мою семью убьют, — отчаянно возразил Шнейдер.

— Кто, нацисты? – предположил Тони.

— Если бы только они, — старичок опустил голову и схватился руками за шею. – Они намного страшнее и опаснее, чем вы можете себе представить. Их агентурная сеть раскинулась по всему Рейху и даже за его пределы. Они жестокие убийцы, не знающие страха. Их цель – мировое господство, и никто их не остановит.

Спинелли задумался. Последняя фраза была очень знакома, но не может быть, что мир настолько тесен….

Сержант взял в руки бумаги и начал просматривать их. На них были изображены десятки чертежей и рисунков, карты и фотографии, приведены сложнейшие и непонятные расчеты и формулы. Похоже, это было связано с постройкой и установкой каких-то ракет для обстрела Англии, которые были бы начинёнными сильнейшим взрывчатым веществом. Но на одном из листов Тони заметил мелкую подпись рядом с названием проекта: «Эдем». Тони сосредоточился на своих воспоминаниях – где он уже мог слышать это слово. Эдем, эдем… Кто-то уже упоминал его, кто-то, кого Спинелли хорошо помнит….

— Что Вы знаете о Ливии Медичи? – Тони наклонился к доктору.

— Откуда… Вы знаете её? – испуганно пролепетал старичок. По его глазам, размерам с двадцатипятицентовую монету, было видно, что тот определённо знаком с этой девушкой, а значит, может что-то знать о её планах.

— Мне довелось лично видеться с ней в прошлом году, — иронично ответил Спинелли.

— Но как? – не мог поверить Йохан.

— Ну, если можно так сказать, — Тони немного покраснел, — мы даже встречались некоторое время.

— Вот это поворот! – Билл улёгся на спинку стула от изумления.

— Тогда Вам известно, на что она способна! – почти прокричал Шнейдер, вскочив из-за стола.

Тони попытался успокоить мужчину, но того даже начало трясти от ужаса.

— Поэтому я прошу рассказать мне всё, что вы знаете о Медичи, — сержант попробовал усадить того на место. 

Немного отдышавшись, эсэсовец, наконец, собрался с силами и произнёс:

— Я скажу Вам, что знаю, при условии, что вы обеспечите защиту мне и моей семье, и поможете нам покинуть Европу.

Такер посмотрел на сержанта с удивлённым взглядом.

— Хорошо, мы поможем Вам, но мы должны услышать всё, что Вы знаете.

Старичок достал из кармана клетчатый носовой платок и вытер им капельки пота со лба.

— В конце Большой войны я состоял в научной группе в итальянском городке Пьянелла, где велись разработки нового препарата, который бы влиял на психологию солдат, делая их полностью послушными к приказам начальства. И в 1918 году нам почти удалось разработать формулу сыворотки, но к тому времени война уже почти завершилась, и проект свернули, а позже закрыли окончательно. Я уже вернулся к спокойной жизни, как однажды, может, это было спустя лет семь или девять, я точно уже не помню, когда я был в Риме, меня нашёл некий мистер Медичи и всё расспрашивал об этом проекте и о моей работе, а в конце концов слёзно умолял меня вернуться к работе с препаратом. 

— Сам Алессандро Медичи? — удивлённо переспросил Спинелли.

— Именно он, — подтвердил немец и продолжил рассказывать. — Я долго отказывался, но он предлагал мне такие деньги, что я не смог удержаться. Дело в том, что на тот момент мы с женой переживали трудности с финансами, а работа простым учителем в школе не приносила достаточного дохода, поэтому я и согласился. У меня сохранились некоторые зарисовки и, потому, мне удалось за два года воссоздать сыворотку.

— И для чего этому Медичи понадобилась сыворотка? – сгорая от любопытства, спросил Такер.

— Он хотел применить этот препарат на своей дочери, — просто ответил Шнейдер.

— Что? – Билл был ошеломлён от услышанного.

— Девочка потеряла мать совсем недавно, — продолжил доктор, — и не могла справиться с такой глубокой эмоциональной травмой. Медичи хотел, чтоб она смогла забыть ту страшную трагедию и спокойно жить дальше, потому решился на такой дерзкий и рискованный шаг. Я ввёл девочке совсем небольшую дозу, но и этого хватило, чтоб её воспоминания до того дня полностью исчезли из её памяти.

— Поэтому она ничего не помнила о нашей самой первой встрече, когда я спрашивал, — подтвердил Спинелли.

— Скорее всего, — Йохан утвердительно кивнул головой. – После этого я не видел ни его, ни девочку почти пять лет.

— И что было потом? – Тони выпалил на одном дыхании. Ему не терпелось услышать всё до конца.

— В тот вечер ко мне домой ворвались какие-то люди и увезли меня на своей машине в аэропорт. Там я встретился с каким-то мистером Карбоне, который требовал у меня сыворотку.

— Лино Карбоне, консильери Медичи! – воскликнул Спинелли. – Так вот, кто за всем этим стоит!

— Я пытался возразить, что у меня её нет, но он начал угрожать сначала мне, а потом сказал, что убьёт мою жену. Мне ничего не оставалось, как отдать ему весь хранившийся у меня препарат!

— Сколько его оставалось? – Билл устало протёр глаза.

— Хватило бы на человек шесть, не более, — уточнил доктор. — Но этого им было не достаточно. Тот жестокий человек хотел, чтоб я вылечил одного важного человека, который в тот момент лежал без сознания в самолёте. И это была девушка!

— Ливия…, — выпалил Спинелли.

— Я потом это узнал. У неё было пулевое ранение в груди – я вообще был удивлён, что она ещё не умерла, особенно после перелёта через океан! Но она выжила, возможно, благодаря именно моему препарату. После этого мистер Карбоне предложил мне возобновить работу над сывороткой в полном объёме, пообещав профинансировать весь проект. Тогда я и согласился (вот такой я был падкий до шелестящих бумажек). Под заброшенным зданием предыдущей лабораторией в Пьянелле, они основали новую, более современную, а штат учёных составлял уже более тридцати человек (затем он увеличился ещё как минимум втрое). Первыми нашими подопытными были люди из банды Медичи, а затем уже каждый, кто вступал в группу, должен был пройти такой, своего рода, обряд посвящения.

— И скольких же вы таким образом «привили»? – ужаснулся Такер.

— После того, как нам удалось создать препарат в виде таблеток – тысячи. После прохождения процедуры, с каждым проводили уроки обучения и наставления, и только после этого можно было стать полноценным членом банды «Unsterbliche». Пять лет назад нашей работой заинтересовались в Рейхстаге, и нас перевели в маленький австрийский городок Гёссль.

— Расскажите нам больше о самом препарате, — Спинелли заговорил полушёпотом, словно боялся, что их могут подслушивать.

Доктор неспешно погладил свою седую бородку и ответил:

— Он вызывает сильнейшую зависимость, иногда даже сильнее, чем героин, но его нужно принимать не реже, чем раз в два месяца. В противном случае у человека появлялась лихорадка, ломка, резкие перепады настроения (от полнейшей апатии до неутолимой агрессии) и бессонница. К тому же, если прекратить хотя бы на время его потребление, то стёртые воспоминания начинают потихоньку возвращаться, а сознание не сможет отличить их от реальности, из-за чего возникает путаница в голове.

— Это объясняет, почему Ливия вела себя так неоднозначно со мной, — сержант опустил голову.

— А Вы как здесь оказались? – в голосе Такера слышались нотки сомнения и недоверия.

Старичок довольно ухмыльнулся.

— Я имею небольшое влияние на высшее немецкое руководство, и вместе с сопротивлением и английской контрразведкой мне удалось убедить их, что высадка союзников действительно произойдёт в Па-де-Кале. Но так как я до конца не знал точного места операции, поэтому посодействовал тому, чтобы пусковые площадки для ракет установили параллельно побережью от Понт-Одеме до Валони (о чём благополучно сообщил союзникам). В Сент-Мер-Эглиз, несколько дней назад, даже завезли необходимое оборудование и материалы. Ну, и мне очень повезло встретиться именно с вами и именно на этом месте.

— А что за ракеты немцы хотели использовать? – Билл ещё не успел «переварить» услышанное и поверить в такое.

— Баллистические ракеты дальнего действия на жидком топливе, способные достать до Лондона, — ответил старичок, доставая из своего портфеля несколько бумажек. — Но я слышал, что их хотят начинять не только аммотолом, но и ураном, хотя мне в это вериться с трудом.

Спинелли опёрся лбом о свои руки и, молча, смотрел вниз. В его сознании с бешеной скоростью сменяли одну за другой. Всё это время…. Оказывается, Ливия не виновата, что она стала такой! 

Он уже смирился с действительностью, уже оставил всё, что когда-то связывало его с девушкой, но теперь, когда открылась настоящая правда, внутри промелькнула мысль: «А что, если…». Но сержант сразу отмахнулся от этого – слишком уж далеки друг от друга они стали. Да и, к тому же, она мертва, хотя сомнения об обратном не переставали его терзать. До сих пор тайны последней записки так и не была разгадана, что очень беспокоила и оставляла в неведении парня. Но, в любом случае, нужно остановить всю эту банду, пока не стало слишком поздно, пока сотни других жизней не оборвались навсегда!