–Мы договаривались! – Арахна тряхнула головой. Волосы, когда-то красиво отливавшие на солнце, ныне потускнели, как потускнела и их обладательница. – Ты не требовал от меня одностороннего отчёта, ты сказал, что мы будем всё рассказывать друг другу!

–Ты и без того знаешь обо мне очень много, – Мальт попытался пойти на примирение. – Я ведь не…

–Ты сказал! – ненависть бросилась в кровь. Арахна теперь уже говорила не так тихо, если продолжила бы она в таком духе, их бы услышали. – Ты сказал!

            Он сказал ей, что надо идти за новой властью, надо ввязываться в заговор, надо верить ему и в новую Маару – и тогда всё будет хорошо. Да, именно так Мальт ей сказал, сказал много раз.

            Но не сказал, что она потеряет близких, что останется себя презирать, что окажется в вечном кошмаре и будет ощущать себя марионеткой. Не сказал, что в поисках хоть какой-то защиты, она сама придёт к нему в постель, что слёзы закончатся, а глаза потускнеют, что молодость её будет отравлена…

            Всё это было не сказано и сейчас. Но Мальт понял её. Он не был мерзавцем. Бюрократической сволочью – да, интриганом – конечно, убийцей – приходилось. Но отъявленным мерзавцем в её отношении всё-таки ещё быть не планировал.

            Арахна снова ощутила опустошение. Такое мерзкое, такое липкое и гадкое. Она действительно хотела не проснуться, но не делала ничего для этого, полагая свою жизнь карой.  Если ей не дарована смерть, значит, это кара. Величайшая кара за то, что сама Арахна не умерла, когда ей это было нужно сделать. Она не ушла с честью, палачом, который служил закону и теперь…