— Тук-тук, тук… тук…— стучал он тростью о бортик кровати в надежде, что соседи услышат шум. Но никто не слышал это отчаяние, даже добрая Татьяна Николаевна не подозревала, что происходит за стенкой. 

    Бледное лицо покрывала испарина, а сломанная нога надулась, словно африканская жаба. Он не мог кричать, не мог встать с дивана и попросить помощи, не мог принести себе воды. Всё, что он мог — это постукивать тростью в надежде на чудо.

    — Папа, ты самый… сильный на свете, — говорил он старческим ртом, а в перерывах между словами впалые губы вздымались, чтобы выпустить воздух. — Ты обязательно… приедешь и… накажешь. Всех… Я буду ждать, па… 

    Дождь стучал по металлическому отливу окна, по засаленным обоям полз таракан, а за кухонной стенкой ругались соседи. Больше не было слышно стонов и тяжёлого дыхания Дрёмы. Стальная трость лежала рядом с кроватью, отражая в себе безжизненную бледную кисть. 

    Добрый мальчик Серёжа, который много лет провёл во взрослом теле несчастного Дрёмы, наконец-то улетел к отцу. Он никогда не видел его, но теперь-то папа точно защитит сына, ведь они там наверняка уже встретились.