Этот отвратительный смех был по ушам, словно оглушающее эхо. Злость, словно кипящее масло, бурлило в сердце Богдана.

Когда Марина услышала смех, приостановила разговор, вышла из кухни и пришла наверх. К тому моменту мальчик был полностью параллизованным. Она подбежала к нему и наклонилась.

— Богдан, вот держи бумагу! Сомни в комок и всё будет снова хорошо.

-Том, смотри! Богдан у нас оказывается ещё маленький малыш!

Они хотели засмеяться, но их мать прикрыла рот и собиралась вывести из комнаты. Однако, не успели они выйти, как Богдан крикнул:

«Я вам не маленький малыш!».

Вместо подростка появился огромный лев с огненной гривой. Небесные глаза заменились белыми пустыми глазами. Спиногрызы с подругой выбежали из комнаты, почуяв неладное. Марина пыталась успокоить мальчишку, однако было уже слишком поздно: он ничего не слышал и никого вокруг себя не видел.

Послышался очень громкий рёв, как у огненного чудовища. Дом покрылся в огне, словно в ремонтной краске. Везде слышалось потрескивание от огня. Спиногрызы и мать успели выбежать, в то время как Марина осталась наедине с Богданом, пытаясь безуспешно его успокоить. Шируку собрал необходимые вещи и, выйдя на улицу, позвонил пожарным. А из пасти льва всё продолжал идти этот беспощадный рык.

После этого лев снова стал подростком. Слышалось, как мать выкрикивала имя Богдана, надеясь на дальнейшую жизнь.

И снова холодный пол. И вновь ярко-красные мутные пятна маячили перед глазами подростка. Громкий треск от огня. Приглушённый звук. Медленные шаги. Топ… топ…топ…топ…топ…топ… Тук-тук…тук-тук…тук-тук…тук-тук…тук-тук…тук-тук… и снова это страдающее сердце. Физическая боль. Ментальная усталость.  Глаза были пустыми и беловатыми, словно ослеплённые от пожара. Ожоги были в тех же местах, где был огонь у льва. И в ушах Богдана послышался тот же звон, что и в том сне.

Подростка вывели из охваченного огнём здания. Мать приложила голову к груди мальчика. И тут же тихо всплакнула, прижимая к себе Богдана с застывшими на месте белёсыми глазами. Она тихо прошептала:

 «… Я не достойна называть себя твоей матерью…»

Слёзы вновь полились ручьём из жемчужин из глаз Марины. К ней присоединился и отец.

У подростка снова стало прерывистое дыхание.

— Нет… это же ведь… не может быть…

Его слова стали тяжёлыми для него самого, словно в груди был свинец. Богдан постоянно вздыхал.

Тело подростка стало словно лёгким пёрышком или светом: оно взлетело над землёй. Все тело покрылось теми же ожогами, которых до этого у него не было. Оно стало прозрачным, словно оконное стекло. Дыхание сошло на нет.

Мальчишка спрятался в углу, поджал ноги к себе и опустил голову. И по его лицу полились тихие и не очень громкие слёзы. Лев присоединился к нему и присел рядом с ним, подставив мордочку на пол. Они сидели и ничего не делали. Огонь вокруг них горел и трескал. Теперь это было их прибежищем. Это их дом.