Эцио жестом руки приказал всадникам спешиться. Они беспрекословно выполнили приказ. Каждый всадник являлся олицетворением воина облаченного в железные доспехи итальянской выковки.

— Извольте сударь, — начал молвить Эцио, отстегивая ремни ножен двуручника на груди своей, — с какой целью вы в час забвения и сна ломитесь в сей тракт?

Эдгарт заметно побледнел, но ответ был нужен здесь и сейчас. И он сказал: «Мы ловили жулика, милорд».

— Угу. И кто он есть?

Из трактира вышел хитрый мелкий жид, чуть ли не вопя: «Он лжет. О, прошу вас, милорд, станьте дланью Господа. Отрежьте ему лживый язык. Ибо я не жулик, а честный гражданин Парижа. Вынужденный однако скрываться от сего разбойника, ибо нечестивец в долг взял у меня триста крон. А вернуть обратно во время не захотел. Теперь долг его мне составляет аж шестьсот крон. Вот он и хочет меня самого сгубить, а пергамент мой бесценный ко всем чертям спалить!»

Эцио улыбнулся от услышанного — чуть не расхохотался. Однако же субординацию и дисциплину сохранил. В ответ сказал: «Кто подтвердит, что либо сказанное из уст двух противоборствующих сторон?»

На улице уже стояли трактирщик, наемник сицилиец, Анна, Василиса и Жанна. Хоть Данко и сказал ей переждать все в комнатушке, та однако любопытства своего не удержала.

— Не знаю, что там правда, а что неправда, милорд. Но факт есть факт — этот Эдгарт посреди ночи напугал нас всех и грозился мой трактир поджечь. — разглагольствовал трактирщик.