Старик оборачивает голову на статуи. На их губах расцветают маленькие красочные бутоны, лепестки которых быстро опадают, и цветы съедаются огнем. Свет мерцает над головой.

Ю: Убери свет. От него цветы гибнут. (Юноша резко поднимает голову, массируя одной рукой шею).

С: Кто их туда посеял? Это лишь привилегия цвета — садить и взращивать.

Ю: Я заставил его. Использованный да повинуется. Или ты до сих пор не заметил, что цветут они без солнца? (Усмехается и пристально глядит на старика.)

С: Но не питаются ли они темнотой? Это вне жизни… (Старик ошарашено отходит от взгляда юноши.)

Ю: Жизнь меняется, старче. Я создаю здесь мир, похожий на скопление сердец в моей плоти.

Старик зажимает рукой рот. Немые крики и вздохи судорожно проходят через его глотку.

С: Ты делаешь по долгу, по долгу делаешь… (пальцы расцепляют рот, и резкий выкрик разносится по залу, отбиваясь эхом от стен. Он судорожно хватает ртом воздух.)

Молодой человек хватает старца под грудь, помогает ему присесть на стул, где находится полуживая сестра. Он специально резким движением роняет ее на пол. Статуя, соприкоснувшись с полом, начала осторожно поворачивать свое мраморное лицо к зрителю.

Ю: По изволению более сильных. Я ощутил цвет раньше тебя. Почему ты всегда дарил его, подкармливая? Я осознал, что можно не погружать его в нутро – ощутить кожей, пропитаться горьким вкусом наслаждения… Из жизни моей вовек исчезнут цвета тления и страдания.