— Нужна тебе эта пальма заводская? Завтра возьму литров пять молока, наварю нам сыра.
— Опять адыгейский твой… — поморщился Гаврила. Он понаблюдал, как жена протирает тряпочкой клеёнчатую скатерть на обеденном столе, пошарудил по вешалке, вытащил из кармана ветровки деньги и переложил в джинсы. Июнь на дворе — можно бродить вечером без куртки, неторопливое солнце не даст застыть.
Вдруг жена обернулась на него, улыбнулась с хитрецой:
— Вот встретится тебе чудо, тогда и поверишь.
— Глупости, — фыркнул Гаврила. — Всё имеет объяснение. Это ж какое должно быть чудо, чтоб я ему объяснения не нашёл!
— Не знаю, — пожала плечами жена. И снова — молчит, тряпочкой возюкает.
— Так а чего? — позвал Гаврила, но ответа не получил. Тогда он тоже пожал плечами, сунул ноги в размятые кеды, дверь открыл — ух, вечер хорош!
Неторопливо шёл Гаврила по знакомой улочке.
Навстречу — никого. Даже собак, и тех не слыхать из-за заборов. Все по домам сидят, уже кое-где горят окошки, хоть ещё не думает темнеть. Ребятишки выскакивают, загоняют курей, потом скрываются за калиткой. Люди ужинают, телевизор смотрят, отдыхают. А он, вот, осуществляет вечерний моцион. Потом вернётся, посидит перед экраном часок, заточит пару бутербродов. Жена рядом на диване прикорнёт с книжкой. Чего ещё надо-то? Может, это и есть чудо?
Может, и есть.
Ближайший магазинчик имелся возле самых панелек. Крашеный контейнер, наискось поставленный при утоптанной дороге, каждое лето рифлёные бока его тонут в одуванчиках. На крыше торчит палка, она удерживает провода и маленькую телеантенну. Непримечательный снаружи, внутри он — что музей, поскольку настоящего музея в посёлке нет. В смысле, тут можно полчаса стоять, глазеть на этикетки, баночки и коробки. Некоторые из них уже выцвели до голубизны, а всё их не покупают и не купят уже никогда. Эдакое постоянство. Сколько лет ни пройди, всегда встретят: тушёнка и горошек на самой нижней полке, морозильник с рекламой давно закрытого завода мороженого, длинный блок «Мальборо» над прилавком, на кассе — жестяная банка из-под оливкового масла, где продавщица Надя держит пятирублёвые конфеты. Крошечный телевизор пыжится через помехи, чтобы Надю развлекать.