Уже через неделю мне стало труднее придумывать оправдания своей сонливости в школе, а дома придерживаться легенды плотного графика изматывающих репетиций. Но сложнее всего было не договаривать Виталику. Я собиралась всё ему рассказать, но только после того, как победоносно смогу прийти в школу в обновках. 

После работы едва хватало сил на уроки. Да простит меня А.С.Пушкин, но «Евгений Онегин» был не прочитан в оригинале, а прослушан в кратком изложении Виталика по телефону перед сном. Остальное мне удавалось наспех переписать перед уроками с Юлькиных тетрадей. 

«Пусть лучше домашка будет сделана коряво и с ошибками, чем вообще никак».

Юлька не понимала почему я просто не могу взять у родителей деньги на новые вещи. В её семье покупки не обсуждались на воскресных собраниях за завтраком. Не было тайных голосований и унизительных подсчётов ежемесячного бюджета. Поэтому её гардеробу завидовали многие девчонки. Я же вдобавок удивлялась тому, с каким вкусом она могла сочетать вещи. Как всего с помощью парочки мелких аксессуаров она превращалась из скромной школьницы во взрослую сердцеедку.

— Эй, Гусева, вот так встреча!! 

«Только не это! Ну за что?? Может бросить флаеры и бежать? Вдруг Макс подумает, что обознался и тоже просто уйдёт?»

— Гусева, отморозила уши что ли? — не унимался Макс.

— Что тебе надо? Иди куда шёл.

— Пойду-пойду. Только селфи сделаем. Чепчик — огонь! Улыбочку!