— Допрыгалась, певичка? Теперь тебе светит только ремень, а не новый свитер! — сплюнул под ноги Макс. — А с тобой, Лавров, мы ещё не закончили!

Виталик только крепче сжал мою руку.

Всю дорогу домой мы молчали. Мне было стыдно. Ему больно. Оба старались не думать о том, что эти разборки придётся объяснять ещё и родителям.

Уже на подходе к подъезду я почувствовала что-то не ладное. Всегда такой разговорчивый мой Виталик сейчас непривычно молчал. 

— Виталь, прости меня. Я не хотела, чтобы у тебя из-за меня были проблемы.

— Угу. — не поднимая на меня глаз он как-то резко отстранился.

— Скажи хоть что-нибудь. Ты злишься?

Пару секунд Виталик переминался с ноги на ногу, открывая рот, но не произнося ни слова.

— Не пугай меня, Виталь, что случилось??

— Алён, не знаю..онемело лицо..не мог сказать ничего, будто зажало что-то..Вот только отпустило. Сам испугался. Не волнуйся, бусинка, всё пройдёт.

Дома меня встречали гнетущей тишиной. По глазам мамы я поняла, что ей уже всё доложили. Кот, учуяв запах жареного, лениво спрыгнул со стола и зашился под кровать. Я приготовилось к долгим нравоучениям. Так как плакать уже не было сил,  всю воспитательную тираду я продумывала где  и как можно подзаработать. 

«Прав был папа — непутёвая я мямля. Прав был Макс — не похожа я на человека. Но я всё исправлю. Только бы мама перестала орать».

3

Я переминалась с ноги на ногу. Апрель оказался слишком холодным для моей вышедшей из моды куртки, доставшейся по наследству от какой-то дальней родственницы. Я почти не чувствовала рук после четырёх часов работы на улице. Стопка листовок растворялась также быстро, как и проплывали мимо меня лица прохожих в центре города. Выданный в комплекте с флаерами несуразно кислотный чепчик то и дело спадал мне на глаза. Из-за чего в поле моего зрения были только безразлично протянутые ко мне навстречу руки, спешащих по своим делам людей.