— Ох, Соловушка, — прошептала она, — знаешь ты о любви. Расскажи, как это? Говорят, все поначалу боятся, а потом будто бы привыкают и любят мужей своих? Только не верится мне что-то…

Маричка помолчала, прислушиваясь. Где-то скрипнул пол. Наверняка матушка ещё молится. Или, может, в сотый раз приданное перебирает да разглаживает потемневшими от домашней работы ладонями.

— Ещё говорят, как бы знаки есть. Приметы всякие. Главное, вопрос правильно задать. Скажи, Соловушка?

Она пристально уставилась на звёзды, только не заметила никакого ответа.

— И что делать-то? Замуж ведь надо. А больше и не за кого.

Перед мысленным взором девушки мелькнуло лицо Михея. Ох, красивый он, ох, ладный… На гуляниях как рубаху скинет, выйдет в круг — против любого, никого не боится — так все девки столбом встают, только хихикают промеж собой, а глаз не отводят. Да ведь не зовёт её Михей — и не позовёт. Любит он свободу. Да и девок любит, чего уж там.

Маричка вздохнула.
— Нет, не надо мне такого мужа. Будет только гулять да пить, а больше ничего. Серго хоть при деле, умеет много… Родители у него важные… — она снова вздохнула. — Только не могу я… Лучше уж умереть…

В этот момент нижняя звезда Соловья сверкнула тёплым жёлтым светом. Девушка аж на локте приподнялась. Неужели знак?

— Что, Соловушка? Разве думаешь, что лучше сгубить себя, чем за Серго идти?

На этот раз вспыхнуло ниже — в кронах дальних деревьев. Маричка вскочила с постели и высунулась в окно, вглядываясь в темноту. Жёлтый огонёк неторопливо возник прямо на тропинке возле их дома, два раза моргнул ярким светом и поплыл в сторону леса.