Никто кроме бабки этого Бога не видел и не увидит, но так надо, Бог, он не каждому является, а только такому неудачнику, как сам.

Бабка безропотно обещала написать дарственную, в обмен надо было только прибираться в комнате, ну там стирка, приготовить чего, ну и для Бога заодно, не сидеть же ему там, под кроватью на голодный желудок.

— Бог, так Бог, -подумал Санёк, — Сошла бабка с ума и ладно, тем меньше ей осталось, потерпим для пользы дела.

Терпеть было надо, и он терпел. Бабка любила манную кашу на молоке, впрочем, у неё уже и не было зубов. Бог любил манную кашу и бабку. Своей тарелки у Бога не было, бабка ставила под кровать свою тарелку, Бог не брезговал.

Бабка большую часть времени лежала на кровати и вела пространные беседы сама с собой, то от своего имени, то от имени Бога. Обсуждалось всё, как бы можно было повернуть, обстоятельства, если б повернуть вспять время, да если б тогда знать, то что сейчас, да если б, да если б, да если б…

Иногда она вставала ненадолго, обычно в туалет, или на балкон, подышать свежим воздухом, да посмотреть на городскую суету.

Та они и сосуществовали каждый со своими невесёлыми мыслями, в меру возможностей пытались терпимо друг к другу относиться. В один из дней бабка представила Санька Богу, и он сделал вид что рад знакомству. После этого он делал вид, что с согласия бабки советуется с Богом, рассказывал новости ему, что делается в городке, в мире, искусственно смеялся, когда того требовалось, когда требовалось искусственно грустил.