–Умом я знаю это.

–Они получат кров и пищу, мы избавились от двух ртов и сможем взять ещё кого-нибудь. У нас появились деньги. Десять золотых! А эти дети…может быть, они сами станут целителями? Берут же многих из переулка в подмастерья? Вот, может, и им? Это почётно.

–Знаю.

–Тогда почему грусть? – Гленда не понимает. Я сама не понимаю, так чего её-то винить?

–Сердце ноет. Тревожится.

–прикипела! – Гленда смеётся и тихо, неслышно исчезает. Мне хочется ей возразить, но, может быть, она права? Объективной причины к сомнению у меня нет.

***

            Магистр Алгений появляется через месяц и на этот раз сердце ноет ещё сильнее. Тревожно вглядываюсь в абсолютно правильные его черты и пытаюсь понять, почему в груди моей зарождается ненависть к этой правильности?

–Я хотел бы подыскать еще пару помощников, – он снова вежлив и добр. – Пять монет золотом…

–Что с братьями? – голос предаёт меня, срывается на дрожь.

–О…– целитель в одно мгновение становится скорбен. – Мне жаль вам это сообщать, но братья умерли. Наверное, сказался пережитый голод. Бедняжки! Им столько пришлось вытерпеть!

            Это звучит как правда. Но сердце бешено стучит – я не хочу и не могу в это поверить. Они жили у нас на травяной каше в дни, когда нечего было кроме этой каши раздать нашим подопечным. А тут…умерли? Это может быть правдой, но почему я не могу принять её?

–На этот раз, – продолжает Алгений, – в башню целителей потребуется больше детей. Я думаю пять.