– Эй, Насть! – громче позвала Серафима.

– Нет, что за новость?

Женщины снова переглянулись. Потом одна из них кивнула подруге.

– Степка — то твой ночует у приезжей, что из города прислали. – Серафима не смотрела в глаза. – А кое — кто поговаривает, что он в город с ней уезжать собрался.

Ведро выпало у Насти из рук, со звоном покатилось по бетонному полу. Лицо мгновенно покрылось красными пятнами, словно в него кипятком плеснули. Настя негнущимися пальцами судорожно пыталась расстегнуть верхние пуговицы платья. Неудачно. Рванула ворот, верхняя пуговица с костяным стуком щелкнула о бетон. Жадно хватая воздух пересохшим ртом, Настя на ватных ногах шагнула в сторону подруг.

– Брешите.

– Так что брехать -то?

– За что купили, за то и продаём.

Настя прямо в рабочем халате бросилась к дому Степана. Бежала быстро. Как могла. Высокие голенища широких сапог звонко щелкали друг о друга. Настя скинула один сапог, отбросила в сторону. Прыгая на одной ноге, стянула и другой. Он отправился следом.

Настя забежала в дом босиком, но увидела только мать Степана. Полноватая женщина с поседевшими волосами, сидела за столом и плакала. Страдающая от всевозможных болезней, казалось, сдала еще больше.

Настя обессиленно опустилась на табурет рядом. Варвара Спиридоновна подняла на Настю глаза и махнула рукой.

– Уехали. – рыдая, вновь махнула рукой.

«Господи, а что же мне делать — то теперь? – раскачиваясь из стороны в сторону. – Я же беременная. Позор на всех».