Никто  бы  этого  не  понял. Не  ситхи  ни  джедаи. Никто. Кто  не  способен  так  любить, как  любил  ее  Атолай  Макофара. Эта  любовь  и  причина  гибели  его учителя  свели  Атолая  с  истинного  пути  джедая  в  сторону  его  будущей смерти.

— Прости  меня, Атолай — она  тогда  ему  произнесла, глядя  в  полуоткрытые  мертвые  его  голубые  как  небо  глаза. Такие  же, как  у  Анакина  Скайуокера. И  его  мертвое  то  лицо, так  похожее  на  лицо  Анакина. Асока  провела  пальцами  правой  своей  руки  по  его  мертвым  побелевшим  мужским  приоткрытым  губам. И  вспомнила  его  те  слова  на  Корусканте, когда  он  был  почти  близок  с  ней  и  совсем  еще  мальчишкой.

— Я  прощу  тебя  всегда,  и  все  твои  поступки, если  даже  нас  разведет  сама  судьба  на  разные  стороны  силы. Я  буду  всегда  на  твоей  стороне, даже  если  в  итоге, ты  убьешь  меня — он  произнес  тогда  ей, Асоке – Вот  сможешь  ли  ты  простить  себя  за  то, что  сделаешь.

  Она  везла  его  мертвое  тело  на  Корускант, чтобы  похоронить  в  храме  Джедаев  не  смотря, ни  на  что. Даже  на  категорические  запреты  Йоды  и  всех, кто  был  с  Асокой. Лишь  тогда  она  поняла, что  натворила  и  хотела  хоть  сделать  последнее. Похоронить  Атолая  Макофару  как  джедая.

   И  вот  снова  тоже, самое. Теперь  Анакин  Скайуокер. Тот, кого  она  любила  больше  своей  собственной  жизни. И  Асока  не  хотела  потерять  и  его  совсем  в  итоге. Она  теперь  знала, что  это  чувство  вины  будет  теперь  ее  терзать  все время. Пока  она  не  исправит  то, что  натворила  по  молодости.