Все они уже в чертоге небесном, и это утешает меня, когда невольно всплывёт в памяти выжженная земля с развороченными телами погибших… Как в  огненной жатве, части нашей армии сменяли друг друга на поле один за другим,  чтобы принять  смерть, но задержать наступление врага хотя бы на день, час, минуту!  Голодные, задыхающиеся живые бежали на восток от железных тисков вражеских машин…

Помню, как порой падал от усталости, потому что поток раненых казался нескончаемым, а новой доставки продовольствия и медикаментов надо было, как ни крути, дождаться.  Наша санчасть часто становилась походным домом для детей, оставшихся сиротами или просто потерянных, пока командование пришедших частей не эвакуировало их в тыл.  

 Сейчас мне и представить трудно, как порой  я  вставал и продолжал работать. Братья по службе стали называть двужильным. Я догадывался, что это моя небесная сила даёт о себе знать. Но тогда я впервые воспринял её не как    данность, а как награду за тяжкий труд. Всё моё естество ощущало, что если смерть учит  думать о жизни, то любовь учит чувствовать её.

И никогда ещё  я  так не был близок к Богу с тех пор, видел живого Спасителя…

Когда война закончилась, я довольно долго работал в городской поликлинике, но когда понял, что моя физическая сила стала иссякать, то оставил медицину и занялся литературным творчеством. Я придумывал всякие каламбурные истории для детских и юношеских журналов и отвечал на письма юных читателей.