И рухнула.

Хрясь! Брызги воды и мелких веточек, пружинистый рикошет от ягеля, переворот, и ещё раз — хрясь!
Катя и конюхи подскакали быстрее всех — видимо, хотели первыми успеть на подсчет переломов позвоночника. Татьяна лежала в ягеле и смотрела в небо, почему-то продолжая сохранять позу всадника. Только у всадников, конечно, не такие большие глаза.

Татьяну ощупали сначала так, а потом подняли и ощупали ещё раз. Все части были на месте. Примерно тут к Татьяне вернулась речь и она тихо спросила, можно ли некоторое время не ехать верхом.
— К-к-конеч-ч-чно, м-м-мож-ж-жно! — проводник Катя наконец-то начала выдыхать.

Впрочем, верхом было и не надо. Последний спуск оказался настолько крутой и длинный, что нужно было спешиться и вести лошадей в поводу. Оказалось, это не менее страшно, чем сидеть верхом, а может, даже и страшнее. Сапоги скользили, ноги дрожали и заплетались, а сверху, прямо над Аркадием, фыркало и оскальзывалось четыреста килограммов с ноздрями и копытами.

Умница Скачок хоть и был аккуратен, но все равно временами больно наступал Аркадию на пятку.
Внизу оказалось, что спуск дался тяжело всем. Аркадий подошёл к Оле — та оцепенело стояла с поводьями в руке, смотрела в одну точку и порывисто дышала, будто готовясь заплакать от пережитого ужаса. Перспектива гибели от упавшей на тебя скотины как-то совсем не входила в туристический план.

Зато завтра — господи ты боже мой, длинная дневная стоянка! Целый день не нужно будет протирать себе зад об седло и насиловать поясницу.