Я опустил фонарь, чтобы глаза привыкли к темноте. Луч погас, и я двинулся к старику. Он, увидев меня, едва заметно улыбнулся (в темноте это было кое-как заметно, но от лучей, направленных на Стаса, был хоть какой-то свет, в котором и разглядел эту едва заметную улыбку), немного подвинулся, предоставив мне возможность присесть.

— Вы невероятно везучий, молодой человек. – сказал он, глядя на меня сияющими глазами, в которых жила доброта и милосердие.

— Спасибо большое, что спасли мне жизнь, дураку. – ответил я, протягивая руку старику. Он, улыбаясь, ответил мне рукопожатием. Его сухая рука дрожала, но была очень тёплой, тут же согревая некой силой, накопленной в ней.

— Ты очень смелый, — сказал старик, глядя прямо в глаза, — и хочу заметить, очень везучий.

— Да, с везением мне подфартило. – с ухмылкой опустил я голову.

— Ты должен бороться дальше, ведь я верю, что у тебя есть цель, и идёшь к ней, ты на верном пути.

И тут я почувствовал, что старик знал обо мне куда больше, чем я сам. Он словно прочитал меня, сказал о моей цели, будто он сам вложил её мне в голову. Что-то тёплое стало расползаться внутри меня, разрастаясь и придавая мне сил на дальнейшие испытания.

Старик улыбался глядя на меня, будто действительно видел, как во мне крепчает дух, как силы заполняют пустоты уставших мышц, как в голове всё переворачивается. Его улыбка давала нечто тёплое, то, что мы обычно называем уютом, хотя в тёмной пещере такого невозможно.