Пьяный то пьяный, но мысли в голове сидящего на ступеньках крыльца конечно были. Строились они на каких-то обрывках прошлого: то детства, то юности, то прошедшей недели, то последних нескольких часов. 

Никто не говорит, что там было что-то из ряда вон выходящее, что-то философское и вообще имеющие смысл, но думал обо всем этом каждый человек, оказавшийся в такой ситуации или просто грустящий где-нибудь на кухне или балконе. 
Но вот он начал замерзать, а, следовательно, протрезвел, и теперь откладывать неизбежную борьбу было бесполезно. Домофон был передним; он держал ключ в руках; маленькая тучка закрыла луну. Не став прицеливать дрожащую руку, ночной мыслитель с размаху ткнул ключом по железяке и, неожиданно для себя, услышал мелодию, ассоциирующийся с домом, теплым пледом, кружкой чая и различными прелестями родного сердцу уюта. Прибывая в состоянии шока он забылся и успел схватить и дернуть ручку тогда, когда до повторного запирания этих врат в рай оставалась лишь секунда. Неужели эту штука наконец починили, и теперь, чтобы открыть дверь, не обязательно попадать центром электронного ключика в размагниченный приемник, который работал через раз и требовал от жильцов каждый раз проходить эдакий квест «угадай, в какой точке я прочитаю твой ключ». Об этом можно было думать вечно, но мысль о тёплой постели была слишком сильна, и вот он, сильно корячась, поднимается по лестнице, подбегает к лифту, запрыгивает в него мчится на свой этаж…