Жребий брошен Жребий брошен Глава 15

Глава 15

Температура, некогда бившая максимальные рекорды для этой части Ливийской пустыни, опустилась до минимума за какие-то несколько часов. Совсем недавно гигантский диск солнца изжаривал все, что видел на бескрайних желтых песках. Теперь же изо ртов членов экспедиции валил густой пар, а их плечи содрогались от холода. Песок стал холодным, словно лед и таким же призрачно голубым. Караван верблюдов, груженный свернутыми палатками, ящиками с инструментами, различным оборудованием и личными вещами членов экспедиции преодолевал одну дюну за другой. Возницы — грубые, смуглые люди, низкие и коренастые, выносливые как скалы, мирно храпели сидя в седлах. Верблюды изредка перекликивались между собой. Они знали свою часть работы не хуже возниц и брели по указанному. Уже восьмой день экспедиция Его величества пробиралась по барханам вглубь пустыни. Экспедиция, во главе с сэром Теобальдом, искала город Мертвых. По приданиям, найденным в вавилонских библиотеках, в этом городе скрыты несметные сокровища. Построенный до основания египетской империи, этот город превосходил своими размерами воображение даже современных жителей таких гигантских городов как Лондон. Легенды гласили, что в незапамятные времена этот город исчез. Просто испарился в одно мгновение. Циклопические башни, увешанные балконами. Мосты, перекинутые через искусственные реки, на которых пестрели шатры рынков, торговавших чудесами со всего света. Огромные купола, в которых совершались сакральные ритуалы — все это испарилось. Так утверждали многочисленные торговцы, водившие свои караваны в город, название которого уже никто не помнит. Одним утром, взобравшись на бархан, с которого должен был открыться захватывающий дух вид на огромный город, торговцы не увидели ничего кроме бесконечных песков пустыни. Странные истории об этом исчезновении ходили десятилетиями, пока не стали лишь россказнями старых торгашей, да страшными сказками для детей. Никто не вспоминал о великом городе до тех пор, пока пару лет назад не были найдены таинственные постройки. Очевидцы клянутся, что они созданы рукой человека и совсем не похожи на скалы. Так же, они клянутся, что в тех местах еще совсем недавно не было ничего, кроме песка. По этой причине, ту часть пустыни обходили стороной — негде было укрыться на дневной привал, когда солнце в зените и палит особенно нещадно. Сейчас, возле тех строений развернулся небольшой лагерь кочевников, перегонявших верблюдов. Этот лагерь и являлся конечной точкой маршрута экспедиции Его величества, под управлением сэра Теобальда.

К концу следующего дня, когда небо стало кроваво алым, а песок окрасился в цвета терракота, араб на верблюде, ведущей экспедицию, подал ликующий крик.

Измотанные постоянными сменами жара дня и холода ночи, англичане подхватили крик араба и разнесли его над пустыней. В этот самый момент они стали единым народом, с единым языком и единой радостью в сердцах. Но лишь на один миг.

Спустившись в низину, в центре которой возвышалась каменная башня, караван направился к сгрудившимся возле нее палаткам. Свет ламп не озарял их внутренности и не слышались песни кочевников. Лишь движение верблюдов, привязанных к шестам, угадывалось во тьме. В это время кочевники должны были просыпаться и готовиться к ночному переходу, пока солнце не выглянет из-за горизонта. Но над лагерем висела тишина. Зловещая тишина. Экспедиция разместилась вокруг основания башни. Началась работа по организации передового лагеря. Мужчины сновали туда и обратно, разгружали верблюдов, сооружали палатки и расчехляли оборудование. Арабы отвели своих верблюдов к стоянке неподалеку, где были оставлены животные кочевников. Кажется, суеверный страх отступил перед возможной наживой. Вкупе с жалованием, обещанным за сопровождение экспедиции, возницы смогут неплохо заработать на продаже найденных животных.

Сэр Теобальд, с группой своих студентов, не теряя времени направился вверх по песчаной насыпи к башне, торчавшей из нее словно зуб. Прикоснувшись к древней каменной кладке, профессор торжественно пообещал своим студентам на рассвете откупорить бутылку лучшего вина, которую он подготовил как раз к этому событию.

Пустующий лагерь наполнился жизнью — работа шла полным ходом. Дизельные генераторы мерно урчали. Свет прожекторов освещал башни. Англичане перекрикивались между собой. Полевая кухня начала источать ароматы еды. Настоящей горячей еды, а не сухих галет, которыми питались члены экспедиции на протяжении недельного похода.

Предстояло снова менять распорядок дня. Отходить ко сну с закатом солнца и просыпаться с восходом — совсем иначе, чем при путешествии сквозь пустыню. В отличии от остальных членов экспедиции, ни профессор Теобальд, ни его студенты, не спешили отходить ко сну. Невозможно описать их возбуждение, вызванное этой находкой. После поверхностного осмотра стало ясно, что стены башни был древними. Очень древними. Древнее самых первых построек Каира. Строить смелые догадки было еще рано, но предварительно ясно, что постройка несет исключительную научную ценность для всего мира.

Превозмогая желание забраться внутрь башни и начать исследование, профессор приказал студентам занять свои спальные места и попытаться поспать. Он пообещал сделать то же самое в своей палатке и с восходом нового дня начать творить историю.

Спать ложился и Эди Накамура, странствующий самурай. Следующий день принесет ему множество сложных задач и непростых решений. Эди придется справляться с проблемами вместе с уцелевшими участниками экспедиции Его величества и сэра Теобальда. Но сейчас он закрывал глаза, укутавшись в спальный мешок и вспоминал родные холмы Цусимы, поросшие густой зеленой травой, которую колышет влажный и соленый морской ветер.

Следующее утро началось со странностей. Арабы, ведущие экспедицию исчезли вместе с половиной верблюдов. Были брошены их ковры и утварь. Не взяли они даже второй части оплаты за сопровождение. По всей видимости решили, что их контракт исполнен. Они забрали больше верблюдов, чем следовало, но оставили часть животных привязанными к шестам. Можно было поблагодарить их. Честь не чужда этому таинственному и жестокому народу. Верблюды, по всей видимости, хорошо ценились на местных рынках Каира и конвоиры решили, что свою работу здесь закончили. По началу, оставшиеся верблюды сильно нервничали и грозились укусить людей, подходивших к ним, чтобы успокоить. Вволю наплевавшись, они сами пришли в норму. Студенты покормили животных, почистили их и оставили отдыхать.

Вторая группа, с самого раннего утра, пока небо над головами оставалось цвета антрацита, приступила к раскопкам.

Башня предсавляла собой колонну сужающуюся кверху. Лестничные пролеты были разрушены на высоте третьего этажа от уровня насыпи, из которой торчала башня. Сначала студенты пытались подняться вверх, используя сборные лестници и канаты, но затраченные силы не окупились. Все этажи, до которых удалось добраться, были пусты. Бездны времени стерли любое присутствие из этих комнат.

Было решено копать вниз. По форме башня напоминала маяк, а значит ее основание должно расширяться намного сильнее, чем на уровне насыпи. Точный размер сооружения не был известен, но если брать в расчет легенды — город в них описывался гигантским, а башни подпирали небеса. Делая поправку на известные археологам древние города, какими бы величественными они ни были — самые высокие постройки в них редко привышали сотни футов. Таковы особенности примитивной архетиктуры. И людей тех эпох, которые не могли вообразить по-настоящему высокие сооружения. Такие, как колокольная башня возле Парламента или Ворлд Билдинг в Нью-Йорке.

Лестничный проем, погребенный под толщей песка вскоре был найден и раскопан. Когда на свет показались окаменевшие ступени, сохранившиеся в песке, экспедиция пришла в неописуемый восторг. Первичный анализ образцов показал, что ступени состоят из дерева, настолько древнего, что обратились в камень. И настолько древнего, что не поддавалось классификации. Кем-то из студентов, была выдвинута догадка, что древесина принадлежит растению, давно исчезнувшему с лица планеты. Другой студент парировал это заявление. Уточнив, не считает ли первый, что этот город построили динозавры. Добродушный смех, к которому присоединился и сам профессор, разнесся по круглой комнате, откопанном экспедицией под поверхностью пустыни.

Другую часть экспедиции, наиболее затратную — составляла наемная охрана. Разношерстная компания бывших головорезов, военных и охотников, ставших теперь слишком старыми или слишком непопулярными для продолжения своей основной деятельности.

После ночного дежурства в палатку отправился высокий, широкоплечий охотник, на обветренном теле которого всегда краснели шея и лицо. Если верить тому, что он рассказывал в Каире, перед выходом в пустыню — он потерял ногу в битве со стадом носорогов во время очередного сафари, защищая богатенького балбеса, купившего себе это опасное развлечение. Конечно, он не использовал в своем рассказе такие слова, как балбес. Он заменял их на более яркие и куда более грубые. В одном нельзя было усомнится — ноги у него и вправду не было. Левая ее часть, ниже колена, была заменена на хитроумное устройство. Оно имитировало голень и стопу, скрепляя их ремнями и шарикоподшипниками. Охотник, кажется, гордился своим увечием. То и дело вставая и прохаживаясь взад-вперед, показывая, как ловко управляется с этой штуковиной. С очередным стаканом рома, который он вливал себе в глотку по мере рассказа, походка его становилась все более нелепой. В конце концов он стал больше напоминать моряка, захваченного штормом на палубе бака, чем на охотника. Вылитый капита Ахав. Несмотря на то, что он сохранил свою мобильность после битвы с носорогами или бегемотами — слушавшие его наемники так и не поняли, про каких животных он рассказывал. Охотник то и дело называл их разными названиями, но чаще просто грязно бранил. Закончил он тем, что продолжать свою деятельность далее ему не разрешили. Еще сильнее он бранил бюрократию, отобравшую у него соответствующее разрешение. С тех пор он перебивался небольшими заказами у такседермистов по всей северной Европе. Так он сколотил себе хорошую репутацию. Это мог подтвердить один вояка из их команды. Тот слыхал истории об охотнике из Шотландии, столь метком, что всегда попадает дичи прямо в глаз, сохраняя шкуру наилучшего качества. Изрядно набравшись рома, охотник был так растроган этим упоминанием, что разрыдался. Слезы катились по его обветренным красным щекам и терялись в пышных рыжих усах. Вояка подошел и обнял своего собрата по тяжелой жизни, которая отняла у них обоих призвание. С тех пор, эти двое стали лучшими друзьями и почти все время строили планы на будущее. Они, при любом удобном случае, начинали спорить, где откроют купленный вскладчину бар, как его назовут, чем обставят и кого не будут туда пускать.

Немногословный Накамура понял, что пускать в бар не будут всяких хомбрес, собак и таких как он — желтолицых. Он был не против. Эди не понимал тяги этих круглоглазых людей к украшению своих домов чучелами мертвых животных. Также он не понимал, зачем выпивать столько алкоголя, чтобы на следующее утро клясться крестом своего Бога никогда больше не совершать подобной ошибки. Впрочем, эти клятвы всегда забывались, стоило солнцу пересечь зенит и пуститься в закат. Сам Эди оказался здесь по куда более запутанным причинам. Он никому не рассказывал свою историю, хотя неплохо владел английским. Лишиться одной лишь ноги, взамен на жизни двух десятков бегемоторогов — ничто. Ничто, по сравнению с лишением чести и возможностью когда-либо вновь увидеть родную землю.

Причина, по которой Эди Накамура оказался посреди Ливийской пустыни, в окружении наемников и ученых детей, заключалась в самой сложной проблеме на свете. В любви.

Уважаемый самурай Накамура был направлен с почетной миссией на Запад. Он возглавлял личную охрану дочери Великого Сегуна. Конечно же, случилось покушение. Иначе зачем вообще нужна личная охрана. Иногда Эди думал, появлялись бы в мире злодеи, если бы не было героев?

Если бы не было охраны, возможно, не случилось бы покушения. А возможно — случилось бы и дочь Сегуна погибла. Но самурай Накамура никогда бы об этом не узнал. Он снимал бы вечерами свои доспехи и выходил на озеро рыбачить. Но все сложилось иначе. Самурай Накамура охранял дочь Сегуна и превосходно отразил нападение на ее честь и жизнь. И конечно же, между молодыми людьми возникла связь. Запретная связь. Которая могла погубить обоих. Если бы Накамура не решился нарушить волю Сегуна и остаться на западе ради любви.

Любви, которая в один злосчастный день обязательно свела бы их с ума. Заставила бы совершить роковую ошибку. Эди принял самое тяжелое решение в своей жизни. Он верил тогда, что расстояние и время смогут успокоить шторм, бушующий в их душах. Но шторм бушевал до сих пор. Сердце Накамуры было тяжко от наполнявшей его любви. Любви к самой прекрасной девушке, которую он встречал и когда-либо встретит. Его душа, словно стяг, рвалась под шквальным ветром ее единственного поцелуя, дарованного ему в момент их расставания. Этот поцелуй был воздушным, а поэтому таким особенным. Ее лицо навеки отпечаталось перед его взором. Оно навеки останется молодым и прекрасным. Во снах Эдди часто грезил о том, как бы сложилась их жизнь при других обстоятельствах. У них мог быть свой дом у озера. Он бы рыбачил на причале по вечерам вместе с их общим сыном. А ночами наблюдал бы, как она спит. Гладил бы ее блестящие как звезды черные волосы. Вдыхал бы их чарующий аромат, который так любил. Каждое пробуждение давалось Эди с огромным трудом, ведь сны были так сладки и желанны. Бодровствование же приносило с собой осознание страшной потери. Потери того, чего он никогда не имел. Это было самым тяжким.

Эди часто вызывался на ночное дежурство. Такова была часть его контракта. Тем более, это позволяло не спать — не грезить о своей мучительной любви.