Алоизия переглядывается с Гаде, он едва заметно кивает ей. Вечером леди Алоизия навещает Верховного Жреца и тихо беседует с ним.

***

            Растёт число сторонников падения Ронана, растёт число врагов ближайшего друга и наставника короля. Но Ронан не чувствует – полагается он на молитву или слеп? Полагается на защиту короны или на внезапную добродетель своих врагов?

            Ронан тихо предлагает открыть приют для сирот – народ ликует в удивлении. Ронан тихо вещает о необходимости милосердия у переулка прокажённых – народ переглядывается. Ронан говорит на совете о том, что нужно делиться с ближним и речь эта, стараниями многих советников доходит до народа – и молчит народ: делиться ему больше нечем.

            Падением неминуемо и безжалостно. Оно приближается. Ронан уже не герой в народе. Ронан уже виновник бед. Народ не хочет забот о сиротах и прокажённых, не хочет делиться, потому что сам нуждается в пище и в заботе. Ему приятнее рассуждать о добродетели и милосердии в сытости, а в тяжёлые времена – это лишь издевки и насмешка. Самому бы выжить…

            Советники разогревают народную ярость. они сами бросают недовольство, задерживают поставки хлебов, лишь бы пошатнулось могущество Ронана и оно шатается. Ронан остаётся совершенно один – даже если есть в совете те, кто сочувствует ему, те не высовываются, зная, что в такой момент нужно присоединиться к большинству, зная, что трусость позволяет выжить и пережить. А грехи и замолить можно! Да и грехи ли? Так, методы!