Мимо зверя лютого,

Мимо слова худога,

Мимо ведьмой руки,

Мимо хвори и тоски,

Мимо вострой стрелы.

Течет время рекой не воротится,

Так и слову моему на границе стоять и не обратится вспять.

Андрей затушил свечи в тазу с одеждой, нагнулся и отпил заговорённой воды, умылся ей и залил остатки в даренную на двадцать третье февраля небольшую фляжку. Развесил белье на печи. Закрыл книгу и по-хозяйски положил ее на полку, а сверху скрещенные остатки свечей. Затем обернулся на удивленного Митяя и сказал: «Пригодятся».

В сенках зашуршала курткой вернувшаяся с работы тетка и Митяй растворился в темноте. Он никак не мог привыкнуть к тому, что сестра приняла его в новом обличии.

— Выходи братик, ужинать будем.

***

Телефонная трель разорвала тишину и подняла Андрея с постели.

— Как ушел? – кричал он в трубку, переодеваясь в заговоренное белье.

— Мимо рабочих проскользнул и в лес. – рыдала Даша.

— Отец? – крикнул он на весь дом, но ни его ни тетки дома не было

Андрей, не стал дожидаться машины и бросился к дому старика, но тот оказался пуст. Перепрыгнув через низкий забор огорода, он глянул в сторону леса и ноги сами понесли его к почерневшим деревьям. Еще издали он увидел струящийся с веток плачущей березы свет, вошел в него и увидел лесное царство. На поляне выстроились друг против друга две армии, одну из которых возглавлял рабочий с бензопилой на перевес, а вторую Давид Иосифович с огромным мечом в ослабевших руках.