Дима: Напористость? Сомневаюсь, что ты можешь проявить напористость. Никогда не видел в тебе этой «напористости», особенно в отношении мамы.

Дима громко и по-глупому рассмеялся.

Алычевский разозлился, повысил тон.

Алычевский: Ты! Да ты! Как с отцом разговариваешь?! Что? Привык, что добрый папа тебе всё прощает? Хватит с меня! Надоели вы мне с матерью! Просит с тобой быть построже, а сама избаловала!

Пауза

Дима: Реально с катушек слетел. Я пошёл.

Дима встаёт со стула, направляется к выходу.

Алычевский привстаёт со своего стула.

Алычевский: Стой, молодой человек! Ты не можешь вот так уйти! Если ты уйдёшь, то я лишу тебя карманных денег!

Дима резко останавливается, испуганно смотрит на отца.

Дима: Ты не можешь так сделать!

Алычевский: Нет, я сделаю это, если ты не сядешь обратно и не расскажешь, почему ты поссорился с тем человеком.

Дима недовольно фыркнул, но сел обратно.

Алычевский: Так в чём же дело?

Дима: Мы поссорились из-за…девушки.

Алычевский: Девушки? Я удивлён. Не ты ли мне говорил, что всё девушки глупые и недостойны твоего внимания?

Дима: Да, все такие, но она особенная.

Алычевский: И что же в ней особенного?

Дима: Ну, она мила со мной, постоянно улыбается, не сидит за одними книгами, с ней можно повеселиться, и она такая…

Дима руками в воздухе показывает её фигуру в форме песочных часов.

Алычевский: Вот как? Ты же понимаешь, что это не должно быть её единственным качеством?