— Почему ты так решил?

— А вон какая у вас еда, и дом, все чисто и красиво. Унитаз, вода в кране теплая.

— Это точно, хмыкнул Сергей. Я теперь важная птица. Ешь, смотрю сильно голодный.

Мальчик кивнул, засунул в рот печеньку, следом отправилась шпротина, а следом еще печенька.

— Сколько тебе лет Коля?

— Четырнадцать почти, ответил набитым ртом мальчик.

— А что такой маленький, спросил Сергей.

Мальчик дернул плечами. – Не знаю.

— А год какой у вас?

— 1947

— А месяц?

— Январь, а что?

— Нет ничего. Ешь, не торопись. И не смотри на шпроты, больше не дам, а то еще плохо будет.

— Не, не будет. Уже более уверенно сказал мальчик, продолжая жевать.

— Пей вот чай. Потом еще поешь. Когда последний раз ел?

— Утром.

Сергей наблюдал, как мальчик пил чай, и доедал последнее печенье, положив руку на живот.

— Четырнадцать лет, а выглядит на одиннадцать, ну пусть на двенадцать, размышлял Сергей. Непростые послевоенные годы. А девяностые лучше были? Запомнился случай, когда он занимался бизнесом в те годы. Друг предложил прокатиться на недельку с арбузом в Тульскую область, продать или поменять на картофель. До Тулы не доехали, остановились в селе Погореловка, которое примыкает к районному центру Короча, Белгородской области. Там привлекали местных ребят в помощь. Так один раз пригласили к столу поужинать. Они поели полукопчёной колбасы, и им стало плохо, одного даже вырвало. Потом выяснилось, что они и не ели никогда такого продукта. Им по четырнадцать лет, а выглядели, как вот этот, мелкие и худые. Родители пьют, из еды только картошка. Мясо по праздникам. Деньги, которые заработали, сказали, что потратят на одежду и обувь, чтобы в школу пойти. Ну а тут не пьянство наверно, а послевоенные голодные годы.