Огонек, с присущим всем кошкам презрением, наблюдает за пернатым со своей высокой лежанки. Она потягивается, оттопыривая попу и жмуря все три глаза, спрыгивает и снова потягивается. А потом, со всей кошачьей грациозностью, подходит,  о спину и ягодицы. Она обходит, сидящего на корточках ангела, пару раз и, не получив должного внимания к своей важной персоне, впивается, острыми зубами, в чужую щиколотку. 

Мика дергается, совершенно не ожидавший такого поворота событий, рефлекторно пинает, зашипевшую, кошку и заваливается на спину, с чужим хвостом в руках. Его расширенные, от мимолетного испуга, глаза встречаются с глазами чертенка, чей хвост он только что оторвал. Все в комнате застывают. 

Мелкая чернь держит в руках остаток хвоста и, с глубокой обидой, смотрит на ангела.  

 
 — Прости, пожалуйста, — Мика смотрит на хвост в своих руках и совершенно не понимает, что делать. — Давай, я приделаю его обратно? — он тянется к чертенку, но тот начинает пищать, проклиная его на каком-то своем диалекте, и сбегает под книжный шкаф. 

Владыка переглядывается с дочерью, чья рука с ложкой тортика застыла у самого рта, и начинает громко смеяться, что привлекает внимание ангела. 

В его небесных глазах начинают собираться слезы, а руки мелко подрагивают. Ребекка хихикает, отставив тарелочку с десертом на родительский стол, рядом со своими бедрами. Подходит к ангелу, заключая в объятия.