То был  крик и вопль,  борьба и боль  молодого князя,  что схватили и несли, разграбляя его тело.  Он не что не мог поделать,  руки, ноги были связаны,  но рот его не успели зыкнуть,  крик его дал пояснение воином и берсеркеру куда идти.  

  Первым их  настиг безумец,  размазав головы вору. Как упало его тело,  полетела вторая голова.  И тогда воры спохватились,  бить ножами,  копьями стали.  Но лишь то и  натворили,  что разгневали безумца. Воры бросили князька,  тот рука,  ноги смог освободить.  И увидев лишь то безумье,  что творил тот гигант,  сердце начала бежать. Но ноги стояли,  а в глазах  была картина.  Сильный царь с большой армадой,  в лучших доспехах на белом коне идет в атаку. А после бежит как трус,  на своих  двоих,  без  всякого достоинства и  уважение.  От армии,  что была слабей и не в выгодном положении.  От ничтожество,  что не думает  о будущем.  Бежит как последний трус. И то был его отец.

Сердце его  хотело сбежать.  Но  ноги стояли как в копаные,  а в глазах  кипело призрение.  И перед  ним упал тесак,  окровавленный,   прям перед ногами.  Оружие неблагородное,  недостойное,  но руки дрожа, взяли его.  Последнего монстер уже зарубал,  от него остался лишь вопль,  а монстер смотрел на несчастное дитя и замахивался топором.  Сердце его хотела бежать,  и ноги его побежали.  Только вперед,  невзирая на страх,  ужас и боль.  Тесак,  что держали руки,   пронзили сердце монстра, но  то его не остановила, и  руки монстра дотянулась до князя.  И удар громадины пришелся на руку князя.  Но смерть все же настигала чудовища и та не лишила рук , лишь  до кости пронзила. А глаза монстра все зверели и зверели,  и из  последних  сил он пытался удушить князя,  бросив топор.  Но князь вынул  тесак и начал бить,  рубить,  до последнего вздоха, до последней капли крови чудовища.  И рыцари его наши,  всего окровавленного и с безумием  на лице.  И так все кто его тогда увидел, увидели в берсеркера.