Ворот рубашки Эвана был небрежно расстегнут. В руке он держал бокал вина, которое постепенно выплескивалось. Он напоминал юного повесу, любителя попоек и кутежей. Глаза Эвана лихорадочно горели так, что становилось страшно.
— Я буду искать таких, как мы, — говорил он, посадив на белую рубашку пятно от пролитого вина, — я присоединю их к нам, вместе мы сильнее. Кто будет не с нами, тот будет против нас и сгниет в своем же дерьме! А я создам земной Олимп, которым будут править боги нового поколения и сам стану Зевсом!
Джеральд невольно усмехнулся. Самоуверенности Эвана можно было только позавидовать. Джеральд задумался. Он был на распутье двух миров. Ему было стыдно возвращаться в мир Райана, потому, что он ощущал себя грязным и порочным, в мире Эвана он чувствовал себя некомфортно, потому как от Эвана исходили сильные негативные эмоции. Пить больше не хотелось, но на душе было так тошно, что он взял бокал вина, как лекарство, и залпом осушил. Должно полегчать. Алкоголь притупит болезненное мироощущение, и ему станет все равно.
Пока Эван рассказывал о том, что скоро они будут взрывать джекпот в казино, Джеральд вышел на балкон. Сильный ветер гнул деревья, блистали молнии на небе, но дождь не шел. Вино ударило в голову. Джеральд почувствовал себя пьяным и презрительно усмехнулся. Своему душевному смятению, ситуации, миру. Он вышвырнул бокал на траву…