День третий.

    Сегодня в окне я видел оленя. Большого. Величавого. Он оглядкой прошелся взглядом по всей поляне, домику и скрылся в сугробах леса. Наблюдение в окно – мое любимое занятие и самое частое. Я почти то и делаю, что наблюдаю за чащобой. Олень, которого я видел, первый замеченный мною гость, который посетил поляну. В те редкие случаи, когда мне приходилось замечать зверя, этот самый зверь проскакивал между деревьев и показывался на одно мгновенье так, что я и формы его увидеть не мог.

День пятый.

    Вот уже несколько ночей меня донимал вой, к которому прибавился периодический рев какого-то зверя. Утром я долго думал и решил вернуться в поселок. За ружьем. Эта идея пробуждала во мне природный ужас, можно сказать панику. Но ружье мне было нужно. И я дошел. Зашел со стороны леса, перелез через забор. Вошел в дом. Она так и лежит там. Смотрит в пустоту. Порой я почти переубеждал себя, что надо пойти и сдаться, пойти по пути Раскольникова. Но каждый раз не до конца. В кладовой я нашел пыльное ружье. Взял первые попавшиеся книги и скрылся в лесу. Боже, что же я сделал.

    Возвращаясь назад, я внезапно остановился и задумался, вот есть ружье и патроны. Так чтобы не застрелиться. Сейчас то, записывая все это, я знаю, что надо было стрелять.

   Я до сих пор нахожу клочки шерсти, повисшие на деревьях. А теперь я стал замечать отчетливые следы из сломанных веток, что огибали поляну и проходили вокруг. Я последовал за ними, а они вели лишь куда-то в сторону гор, глубже в обнаженный лес.