Глава 3

Фатиму в посёлке уважают и чтят, — кто за советом, а кто и за поддержкой приходит. Не поворачивается она спиной к бедам односельчан и в трудные моменты всегда протягивает руку помощи. Когда-то и у Фатимы было горе. Ранняя смерть мужа молнией ударила в самое сердце. Оставшись с двумя детьми на руках, без денег, в незнакомом посёлке, куда привёз её ещё до своей кончины муж, она не смогла в одиночку перебороть обрушившееся на неё несчастье и слегла от сердечного приступа. Но мир не без добрых людей. Соседки по очереди дежурили у постели, где лежала Фатима, отпаивали травами, кормили её детишек, окружив их заботой и вниманием. Вырастив и воспитав двух сыновей, Фатима радовалась посланному ей свыше материнскому счастью.
Шло время. Старший сын Рустам, окончив грозненский университет, перебрался в Турцию, женился и работает финансистом. Большим человеком стал. В Стамбуле его очень ценят. Младший, Вахид, до войны жил с ней, а с приходом федералов поднялся в горы. Вернулся спустя несколько дней ночью, тихо постучав в окошко. Пришёл не один, а с такими же как он молодыми юношами. Опоясанный пулемётной лентой, с автоматом и обросший, он припал к её ногам и, обняв их, сказал: «Прости меня, мама. Не могу я отсиживаться дома и видеть, как топчут нашу землю, в которой похоронен мой отец». Осуждать поступок сына Фатима не могла, не принято женщине, пусть даже и матери, учить мужчину премудростям жизни. А совсем недавно пришёл от него человек и передал, что отряд, в котором находится Вахид, окружён федеральными войсками у села Первомайское. По радио Фатима мельком слышала об этом, но не знала, что там её мальчик. Незнакомец ушёл, а она, плача, простояла у калитки до позднего вечера. Ранним утром по улице пронеслась колона танков, лязгая гусеницами и разбрызгивая скопившуюся в ухабах жидкую грязь. Весь дом дрожал, пока эти железные чудовища не скрылись за поворотом. В последнее время редко кто выходит на улицу просто так. У всех кончались запасы дров, а пойти за ними в лес не решались. Чтобы никто из леса не спускался за продуктами в село, солдаты минировали поля и ставили растяжки. Одних только коров и коз погибло на таких ловушках десятки. Слава Аллаху, смерть обходит добрых людей. С наступлением сумерек Фатима натаскала из колодца в дом воды и вышла со двора. Перейдя на другую улицу, она подошла к дому местного аксакала и несколько раз стукнула пальцем по стеклу веранды. Дверь открыла младшая дочь старейшины, Бархат.
– Ас-саляму алейкум, Фатима-апа, — поприветствовала её девушка.
– Ва-алейкум ас-салям, доченька. Мне бы с отцом твоим поговорить. Не спит он ещё?
– Проходите, апа, в дом, я налью вам чаю. Отец сейчас вернётся с конюшни, он кормит лошадей.
Фатима прошла в комнату и села на расстеленную вдоль стены кошму. Диктор радио передавал о последних новостях. Прислушавшись, она надеялась услышать что-то новое о событиях в Первомайском, но в этот момент пришёл аксакал.
– Ас-саляму алейкум, Зейнул-Оглы, — поздоровалась Фатима, пытаясь при этом привстать с кошмы.
– Ва-алейкум ас-салям, Фатима. Сиди, не вставай, — махнул рукой старейшина. — В наши годы нужно как можно больше лежать в горизонтальном положении, — шутливо добавив, он стал усаживаться напротив гостьи.
– Бархат, принеси нам скорее чаю, — попросил он вошедшую в комнату дочь.
– Красавица у тебя дочка, Зейнул-Оглы, — вежливо приметила Фатима. — Невеста.
– Да, она у меня королева гор, — гордо произнёс Зейнул-Оглы. — Поверишь, хоть завтра бы замуж отдал. Но за кого? Настоящие джигиты ушли в горы. Война, будь она неладна.
– Да-да, — согласно кивнула Фатима.
В комнату вошла Бархат, на подносе принесла чай, каймак, лепёшки и словно чувствовала, что речь шла о ней. Её щёчки порозовели. Взгляд чёрных глаз сопровождал каждое движение её рук. Разлив по пиалам зелёный чай и разложив угощение, девушка вышла.
– Редко заходишь в гости, Фатима, — немного укоризненно сказал Зейнул-Оглы. — Я уж было подумал, не заболела ли? Переживаю. Всё-таки соседи.
– Спасибо за заботу, Зейнул-Оглы, — поблагодарила Фатима. — Здоровье, конечно, неважное, но стараюсь держаться.
Её губы задрожали, и она поспешно поставила пиалу на скатерть. Аксакал, заметив волнение гостьи, выдержал молчаливую паузу, и когда Фатима немного успокоилась, сказал:
– Я и моё семейство всегда рады видеть тебя, ты же знаешь. Твоя радость — это наша радость, твоя беда — это наша беда. Расскажи мне что произошло, не держи на сердце тяжёлый камень.
Фатима перевела дух и вытерла слёзы кончиком платка.
– Зейнул-Оглы, мой сын Вахид, так же, как и твой сын Георгий, выбрал свой путь в жизни. На всё воля Аллаха. Пусть будут светлыми их умы и добрыми сердца. Хороший человек сообщил мне, что Вахид сейчас с теми, кого окружили в селе Первомайское.
– О Аллах, — произнёс Зейнул-Оглы и покачал головой.
– Прошу тебя по-стариковски, — продолжила Фатима, — спроси у Георгия, может быть, он поможет ему выбраться оттуда?
Старейшина ничего не ответил, словно раздумывал, стоит ли ему вообще в её присутствии вести разговор, касающийся Георгия. Со стороны мечети из громкоговорителя донёсся голос местного муэдзина. Начинался вечерний пятничный намаз. Фатима вышла из комнаты, где остался молиться старейшина, и зашла в другую комнату. Так в отдельности они и провели намаз. Прочитав молитву и не дождавшись ответа от Зейнул-Оглы, Фатима вышла из дома аксакала. У самых ворот её догнала Бархат.
– Апа, завтра к полуночи приходите к нам. Отец передал, что будет сам Георгий.
От нахлынувшей радости Фатима, не удержавшись, обняла девушку.
– Спасибо, доченька, здоровья и благоденствия вам. Храни вас Аллах!