Кай попал в огромную мясорубку. Он понял, что сейчас его перемелют на фарш, и начал кричать.
— Как смешны в его ситуации крики о помощи! — философски сказал дед. — Посмотрим, что будет дальше, господа.
Одолеваемый безудержным страхом быть перемолотым заживо, Кай вцепился в прутья громадной машины и, слегка раздвинув их, сделал себе лазейку.
— Козырный ход, не правда ли, господа? — сказал дед.
— Кыш, кыш от меня, твари! — кричала Герда, швыряя змей в разные стороны.
— Прав был мой отец, когда говорил, что все женщины истерички, — спокойно говорил дед. — Давайте поможем даме избавиться от этих ползучих гадов? — он хитро прищурился. — Нехорошо кидать даму на произвол судьбы! — на пол стали падать громадные камни, давя не только змей, но едва не придавив Герде ногу. Герда прижалась к стене. С потолка, извиваясь, свешивалась здоровая змея.
— Чокнутый придурок, сколько лет никто из нас не замечал, что у тебя психическое расстройство! — кричала Герда.
— У нас в роду все чокнутые, — сказал дед. — Это семейное. Хотя где грань между нормальным и ненормальным? Согласитесь, господа, что это весьма риторический вопрос! Стоит выйти за рамки, установленные большинством, как ты уже чокнутый! Да каждый из нас по-своему чокнутый, разве нет? Чокнутый ли тот, кто вместо сахара сыплет в кофе соль просто потому, что ему это нравится? Или тот, кто любит черный цвет, когда все предпочитают красный и синий? Какая тоненькая грань между нормальным и ненормальным! А вы, сосунки, уставшие от серых будней, и возомнившие себе, что имеете право дразнить Ее величество Смерть, получите Настоящую Игру!
— Хватит, дед, довольно, заканчивай свои игры! — закричал Кай.
— Игра только начинается!
Плита на полу преподнялась и сильный толчок заставил Кая вылететь прочь, проломив некрепкую стену. Он приземлился в камеру, доверху наполненную какими-то игрушками, колокольчиками, звоночками, часами, клоунами и прочей белибердой. Звон стоял такой, что Каю показалось, что мозг его, пробив голову, улетел в другую галактику. Он застучал в стену:
— Дед, а дед, заканчивай свое представление, слышишь? Я больше ничего не хочу, ничего!
Дед, просматривая и прослушивая монолог Кая на экране, похихикивал. Он обернулся к зрителям — те тоже посмеивались.
— Как легко меняются люди! Стоит лишь включить им игру посерьезнее их собственных игр!
