Семнадцатилетний отпрыск Кронгуров лорд Устаф Нэх Кронгур унаследовал Зинланд после загадочной смерти своего отца Нэха Гурна Кронгура, которому, кстати, не было еще и сорока. Молодому лорду по сути пришлось взять власть над всей северной территорией Касурдтерра. Зинланд — еще со времен владения им его прадедом лордом Устафом Рингу Кронгуром, стал негласной столицей всех пяти вассальств к северу от Ринегала, тем самым стал сильно раздражать верховную власть, борющуюся за свое законное самодержавие долгие сотни лет.
Между тогдашним королем Гангуртом, дедом короля Аргайга, и прадедом Кронгура, в честь которого он и был назван, возникла взаимная неприязнь, переросшая в последствии в открытый конфликт. Касурдтерр тогда всерьез стоял на пороге междоусобной войны. И если бы не случилось вмешательство северного соседа — короля Волмира, правителя Тинурдтерра, с которым успел договориться о помощи Гангурт, а также полная поддержка южных лордов издревле верных королевской власти, то все закончилось бы большой кровью.
Тогда владетель Зинланда подчинился Ринегалу и клятвенно присягнул королю, но с тех пор желание стать полноправными правителями, не только севера, но и всего Кастурдтерра стало для Кронгуров единственным приемлемым выходом из позорного положения, сложившегося после вынужденного принуждения к покаянию перед королем.
Так, когда Гангурт Великолепный скончался в возрасте пятидесяти девяти лет, наследником престола становился его тридцатилетний старший сын Онгарн, тогда то лорд Кронгур не упустил шанс бросить ему вызов на поединок за трон, ведь по закону если кто-нибудь из владетелей севера и юга желает оспорить престолонаследие, то он в праве заявить об этом и вызвать на поединок отпрыска короля. Такая практика позволяла выявить поистине сильного и достойного правителя, ведь поединок не сводился только лишь к состязанию мечей и щитов, но и предполагал так же умственную дуэль.
Соревнование проходило в несколько этапов. Сначала проводились поединки между претендентами на трон (если таковых было больше одного), из числа благородных особ старшей знати королевских кровей. Из них выявлялся самый достойный, который потом и становился главным претендентом на трон получавший право на поединок с прямым кровным наследником престола.
Первая часть на знание истории Касурдтерра, его образования и развития, а также всех династий правителей от после потопного мироустройства до нынешних дней, должна была выявить: может ли новоиспеченный претендент продолжить поединок с королевским отпрыском и перейти к рыцарскому турниру, где уже они должен померяться силами и ловкостью, а также владением меча, лука и копья.
Старший сын покойного короля Гангурта, Онгарн был в двое моложе лорда Кронгура на момент поединка, но он не уступал в умственном развитии и уж тем более в рыцарском ремесле своему противнику. Хоть и многоопытному в военном деле Устафу не было равных среди лордов владетелей остальных городов (поэтому он и был единственным претендентом на трон), но Онгарна тоже знали, как не превзойдённого бойца и героя битвы при Зилуке, где изначально превосходящие, объединенные силы Кирхирона и Мериагора бежали до самого Мутного моря под натиском королевской гвардии, которую вел за собой принц Онгарн.
Так, что противники были достойны друг друга. Бой был долгий и жестокий, и только лишь яростное, безумное желание отомстить за унижение, испытанное ранее от отца Онгарна, помешало Кронгуру победить в этом поединке затмив его разум и трезвый рассудок.
Вскоре он умер в горячке, так и не пережив очередного позорного для него проигрыша, хотя сам бой был по истине верхом мастерства двух равных по силе воинов.
Королем стал принц Онгарн, унаследовавший этот титул не только по кровному праву, но и праву победившего в споре за трон.
На смертном одре сын Устафа Кронгура, Гурн поклялся во что бы то ни стало взять власть в Касурдтерре и стать его королем. Так род Кронгуров отныне не упускал ни единого шанса побороться за трон законными способами, пока лорд Устаф Нэх Кронгур проигравший сорок лет назад свой спор тогда еще принцу Аргайгу, ныне не захватил трон бесчестием измены и убийством короля, не оставив не единой возможности для справедливой смены власти. Вдобавок он заключил договор с Кирхиронскими и Мериагорскими правителями и привел в земли Касурдтерра полчища всякого отребья, алчущего быстрой наживы.
Долгие годы он готовил свой коварный план, понимая, что в честном бою ему не победить короля Аргайга, а после его смерти некому будет продолжить исполнение их фамильной клятвы, так как единственный сын лорда Гурн родился умственно неполноценным, а родной брат погиб еще двадцать лет назад глупой смертью — утонул в бочке с вином.
Он наводил нужные связи при дворе короля, подкладывал любовниц под старших военачальников, одаривал подарками их жен, сыпал золотом направо и налево подкупая знать северных и южных земель, способствовал заключению выгодных брачных союзов между детьми их правителей. Делал все, чтобы в один момент оказаться на троне и исполнить его клятву. Всю свою жизнь Кронгур жил с мыслью об отмщении, особенно после поражения от Аргайга. Не было ни дня, когда бы он не думал о том, как он взойдет на трон, и вся власть будет в его руках и тогда он закрепит право на престол только за Кронгурами и прекратить эту царственную чехарду.
Заключив подлую сделку с Эрихом Кровавым на разграбление непокорных его воле городов, он не учел амбиции извечного врага Касурдтерра, которому вдруг захотелось закрепить за собой некоторые земли и посадить там своих вассалов.
Идти сейчас на конфликт с союзником Устаф не мог, так как оставался еще окончательно не решенным вопрос с южными землями, да и Ядливур Суровый -правитель Тинурдтерра, ловко одураченный им, поссорившийся в следствии его каверзы с Аргайгом, хранил молчание по поводу смерти короля и не предпринимал пока ни каких действий. А ведь он мог воспользоваться ситуацией и вторгнуться в северный Касурдтерр, и тогда первым на его пути окажется, как раз Зинланд — родовой замок Кронгуров, находившийся всего в сотне лиг от перевала Рагондрил.
В сложившихся обстоятельствах ему всё-таки придётся временно пожертвовать несколькими южными городами, а пока Эрих будет проглатывать этот сладкий пирог, он начнет переговоры с Тинурдтерром обстряпав случившееся так, будто бы во всем виноват Кирхирон и его союзники.
Тем самым Кронгур убьет сразу двух зайцев. Заключив мир с Ядливуром, по средствам брака на одной из его дочерей своего сына, он станет его союзником и попросит помощи изгнать из своих земель заморских разбойников Эриха Кровавого.
Именно так представлял себе нынешнюю ситуацию лорд Устаф Нэх Кронгур, сидя сейчас на троне убитого им здесь же подлым ударом в спину короля Аргайга, когда он заключил его в объятия после очередной клятвы в верности.
Вот уже третью неделю продолжалось дикое попоище в королевском замке, превратившимся за это время в заурядный кабак и дешевый бордель. Разве, что шлюхи здесь были все сплошь благородных кровей, и выпивка являла собой не дешевое пойло по пол медяка за пинту, а доставалось прямиком из королевских запасников.
Кронгур всю жизнь мечтал об этом и вот, когда мечта сбылась, он стал теперь еще более несчастным. Когда-то, давным-давно, думая от том, как он триумфально взойдет на престол, основав новую династию королей, Устаф не мог вообразить, что вокруг него будут не знатные просвещённые особы древних царственных родов, красиво одетые и вежливо общающиеся между собой, а похотливые, развратные пьяницы, дебоширы и лихоимцы, подлые разбойники хоть и благородного рода, развращенные золотом и серебром, которых Кронгур одаривал долгие годы, покупая их совесть и склоняя в конце концов к предательству короля.
Кем он стал теперь в глазах этого развращённого сброда?! Тем за чей счет можно пить и гулять? Или же новым государем, которому они должны беспрекословно повиноваться чтобы получить очередной лакомый кусок?! — так он думал глядя вокруг на сплошь и рядом пьяные рожи, изрыгающие из себя уже переливающееся через край разнообразное пойло, на совокупляющихся по заблеваным углам некогда знатных особ, потерявших за это время человеческий облик, режущих друг друга за кусок королевской мантии. «Нет так больше продолжаться не может!». В нем вдруг заново родилось нечто иное, не подвластное ему. Взгляд его стал еще мрачнее, а разум, затуманенный вином и не сбывшимися надеждами, решился на страшную вещь.
Следующая ночь позже войдёт в историю под названием «Пир вархала».
После того, как в замке появились чернокожие наемники из Вархала, столько благородной крови не лилось со времен последней войны с Кирхироном. Кронгур приказал вырезать всех, кто находился в королевских покоях, а также всю чернь, обслуживающую эту затянувшуюся пирушку, не оставив шансов выбраться оттуда никому. Не пощадил он и тех, кто присягнул ему на верность и клялся в вечной преданности, ибо сам будучи изменником он не ставил ни во что их клятвенные заверения.
В ту ночь от рук вархальских убийц погибло восемьсот человек только знатных особ древних известных фамилий, не считая их слуг и прочих людишек, попавших в круговерть исторических событий.
На следующий день в Ринегале был введен сухой закон, нарушение которого каралось смертной казнью.
Город начал жить совсем другой жизнью. Теперь всем здесь распоряжались вархальские наемники, ставшие основой новой королевской стражи. Тайной оставалось, то каким образом лорд Кронгур заставил беспрекословно подчиняться своей воле этот дикий народ.
Отстранив от себя всех тех, с кем еще вчера шел бок о бок, кому безоговорочно верил, он сначала приказал заключить их под стражу, а потом и вовсе передушить. Таким образом он избавлялся от прошлого создавая новую основу своего окружения, верующую только в страх перед тираном и палачом. Старый уклад рушился на глазах. Культ беспрекословного подчинения воле короля станет новой идеологией Касурдтерра.
Воспалённое сознание Кронгура, требовало еще более страшных свершений, и он чтобы утолить жажду помутившегося рассудка, приказал сложить башню из человеческих черепов на главной площади столицы и сделать ее символом своей власти.
В первые дни правления нового короля пролилось столько крови, сколько не лилось со времен последней войны с Эрихом Кирхиронским прозванным за свою излишнюю кровожадность Кровавым. Начавшиеся в столице беспорядки, жестко подавлялись руками все тех же вархальских наемников. За любые нарушения судили на месте карая смертью, тут же приводя приговор в исполнение.
Страх стал тем оружием, которое лорд Кронгур использовал в совершенстве, натравливая диких вархальцев на горожан, обезумевших от вида такого количества растерзанных тел, заполонивших город.
Стояла жаркая погода, трупы быстро разлагались, источая невообразимую вонь. Возникла опасность заражения питьевой воды и распространения разных болезней. Во избежание этого, король приказал собирать трупы в кучи и сжигать на месте.
Ринегал стал похож на огромный крематорий. Сотни костров запылали по всюду, пожирая в своем чреве то, что некогда было людьми.
Ужас был теперь обыденностью для жителей столицы и прилегающих к ней деревень. Порядок, столь необходимый для следующего шага в установлении новой власти короля, был установлен ценой жизни сотен горожан.
Коронация прошла быстро, и не отличалась особой пышностью.
Новое окружение короля Устафа Грозного, так он теперь приказал им именовать себя, состояло практически из одних заморских наемников, ценивших прежде всего абсолютную власть денег, которых у короля стало сейчас много больше. Но это оказалось не единственной причиной такой верности Кронгуру. Что-то было еще, что заставляло их трепетать при появлении нового властителя их судеб, какая-то не видимая сила держала всех подле него, благодаря которой окружающие Устафа люди беспрекословно подчинялись воле тирана. Происходящее оставалось пока полной загадкой.
Очевидным оставалось лишь то, что рядом с королем все чаще стала появляться некая женщина, облаченная во все черное, и скрывавшая свое лицо под полупрозрачной вуалью, которую раньше никто не замечал. Она становилась его тенью, без нее король не начинал ни каких дел. Даже простые действия, требующие казалось бы такого же простого решения от него одного, король обязательно обсуждал с этой незнакомкой. Особенно это касалось судебных решений. Там, где можно было обойтись без казни, после разговора с ней, король на удивление всем обязательно выносил смертельный приговор.
Все замечали перемены, произошедшие с королем. Но осыпанные золотом с одной стороны и скованные страхом перед дикими вархальцами с другой, многие, если не сказать все, из окружения Кронгура предпочитали довольствоваться тем, что у них было и не задавать лишних вопросов, ибо при нынешних обстоятельствах всегда можно было лечь под топор палача за малейшую провинность.
Так в страхе и ужасе рождался новый Касурдтерр, становившийся оплотом всего того, чему так противился король Аргайг.
По приказу нового правителя Ринегал был переименован и стал называться Гитвольк, что означало «Обитель страха». Все города отныне управлялись наместниками короля из числа особо приближенных к его персоне и были полностью подчинены его воле.
Оставалась не решенной судьба двух городов — сожжённого дотла Гинтерволша и мятежного Лиэрсуола. И тогда король принял хитрое решение, отдав эти города на откуп Эриху. Он ведь так хотел заполучить кусок Касурдтеррской земли, так пусть и забирает то, что погибло в пламени пожара, а другое нужно было еще добыть.
Кронгур прекрасно знал особенности Лиэрсуольской обороны и его гарнизона. Эриху придется на долго застрять у стен этой крепости, а он пока не теряя времени договориться с Ядливуром о заключении мира и военного союза.
Новый властитель Касурдтерра сидел на месте старого в тронном зале королевского замка, небрежно поигрывая короной вертя на пальце золотой символ верховной власти. Погруженный в собственные мысли Кронгур вздрогнул выронив корону, когда двери зала отворились настежь и впустили его сына.
— Папаня! — громкий крик двадцатилетнего детины, бесцеремонно ворвавшегося в королевскую обитель, нарушил тишину воцарившеюся в замке не так давно. — Прикажи казнить эту безмозглую тварь!
Он стоял перед отцом в одной ночной сорочке весь красный от злобы, и держал в руках огромную зеленую муху.
— Пока я спал, эта тварь залезла мне в рот и на гадила в него! Вот! — он открыл свою пасть с гнилыми зубами и дыхнул прямо в нос королю заставив его отшатнуться и сморщиться от непреодолимой вони.
— Ты что, дурак, ополоумел совсем?! Какая муха?! Да в твоей пасти живет целый муравейник всяких тварей и все они исправно гадят туда, вот уже двадцать лет! Ты, когда последний раз чистил свою выгребную яму? — закричал Кронгур на сына.
— А-а-а! Я так и знал! Ты совсем не любишь меня! — захныкал новоиспеченный принц. Странно было видеть рыдающим этакого дитятю, но плачь был обыденным делом для него.
— Ну, опять началось, Гурн! Перестань, сынок! — смягчился старший Кронгур. — У меня для тебя есть сюрприз!
— Сюрприз?! — заинтересовался принц, вытирая сопли рукавом своей грязной сорочки.
— Да! Скоро я поеду к королю Тинурдтерра Ядливуру, сватать для тебя одну из его дочерей!
— Ха! Еще чего, что я не знаю этих баб?! Сожрет все мои запасы сладостей пока я сплю, а потом будет бздеть мне под нос лежа рядом, как ни в чем не бывало.
— Ой, дурак! Надо было придушить тебя в младенчестве!
— Нет папаша. Лучше утопите меня в бочке с вином. Хочу также, как дядя Двен помереть! Красивоооо!
— Ууууу! Горе мое! Иди приведи себя в порядок и возвращайся скорей! Я представлю тебя одной особе! Ну живее, увалень!
Когда он ушел, Кронгур встал с места и нагнулся чтобы поднять лежавшую чуть поодаль корону. Затем он резко обернулся почувствовав на себе чей-то взгляд.
— Сидгала, ты всегда появляешься так тихо. — обратился он к женщине в черном. — Я приказал сыну явиться перед тобой. Помнишь, что ты обещала?
— Я все помню, мой король. Не стоит лишний раз напоминать мне о моих обещаниях. Скоро ты не узнаешь своего сына. — ответила Сидгала.
— Если ты сделаешь это, — Кронгур запнулся, — ну, когда он перестанет быть дураком, я дам тебе все, что пожелаешь!
— Будь уверен, так и будет. А мое желание тебе известно.
Я хочу, чтобы здесь, в Гитвольке возродилось то, что так несправедливо было погребено в сумраке, на мглистой стороне земли, куда закрыты все пути простым смертным. Там обитает невиданная доселе сила, которая будет подвластна тебе, если ты будешь делать так как я прошу.
— Хорошо, хорошо, но для начала преобрази моего сына. Пусть ум его прояснится, а силы удвоятся. И пусть он будет беспощаден к моим врагам!
— Не беспокойся, он станет твоей опорой и будет продолжателем твоих идей!
— О, Сидгала, как я мечтаю об этом! Долгие годы я шел к власти и вот наконец получил сокровенное, но кому бы я смог передать этот трон, — он презрительно пнул сапогом один из символов королевской власти. — Ведь мой единственный сын полудурок!
— Будь уверен, по воле моего повелителя, все здесь скоро преобразится и тебя и твоего сына ждет слава и богатства каких еще не видел этот мир! Наберись терпения и все будет у твоих ног!
— Но Касурдтерр и так у моих ног!
— Я говорю сейчас не о нем!
— А о чем-же? — удивился Кронгур.
— О всем мире! Мире, в котором ты станешь могущественным властителем, и тебе не будет равных! — она говорили так будто ясно видела будущее короля. Взгляд ее смоляных глаз показался Кронгуру безумным, заставив его даже поежиться.
— Да ты в своем уме? Какой мир, мне бы с Эрихом сейчас разобраться, да с Ядливуром союз заключить!
— Это все мелочи, мой король! Если ты будешь слушать меня, то все падет к твоим ногам! Мой повелитель может многое если не все!
— Что ты заладила, мой повелитель, мой повелитель?! — все больше раздражался Кронгур. — Говоришь все время загадками — ни чего внятного! Я в сказки с детства не верю! Ты обещала помочь мне с сыном, вот и помогай, а потом уже будет видно!
— Хорошо, я все сделаю, чтобы ты убедился в силе моего повелителя и даже больше! — она как-то странно, с едва уловимой усмешкой, посмотрела на Кронгура, который вдруг отшатнулся от нее почувствовав в ее взгляде, как ему показалось, некую опасность того во, что она его втягивает.
— Не смотри так! — крикнул он не на шутку испугавшись. — А то я прикажу выколоть твои глаза.
— О, прости меня, мой король, если я чем-то испугала тебя! — и тут же взгляд ее стал как у ласковой матери. — Ты должен верить мне, ведь нет на земле человека преданней меня. И ты в этом скоро убедишься!
Их напряженный разговор был прерван шумным появлением младшего Кронгура, который как всегда бесцеремонно ворвался в тронный зал, открыв с пинка тяжеленые двери.
— Папаша, я готов! — он обернулся кругом, как бы демонстрируя свой новый, расшитый золотом камзол, но уже где-то испачканный шоколадом и красным вином. По всей видимости принц заглянул на кухню пока шел сюда, успев набить свое прожорливое брюхо.
— А, явился, сынок, ну иди ближе! — сказал король, не обращая внимания на его внешний вид. — Я хочу познакомить тебя кое с кем.
— Подождите секундочку. — ответил Гурн. Он как-то весь напрягся, покраснел чуть растопырив ноги и через мгновение его задница издала такой звонкий и протяжный звук, да так, что эхо пробежалось по зальной колоннаде. — Ой, папаша, кажется я обделался!
— Проклятье! — воскликнул король. — Бестолочь!!! Даже дерьмо и то — не подвластно твоей воле!
— У меня мышицы слабые, папаня, и терпежу нету. Я пойду, порты сменю, а?!
— Стой, горе мое… — он хотел еще что-то сказать, но был остановлен Сидгалой.
— Здравствуй Гурн. — она подошла вплотную к слабоумному принцу, а тот почувствовав на себе ее горячее дыхание и тяжелый взгляд стал, как кролик перед змеей, потеряв дар речи.
— Не бойся. Меня зовут Сидгала, я помогу преодолеть твой недуг и скоро ты будешь совсем другим. А сейчас закрой глаза и постарайся не, о чем не думать.
— О это он хорошо умеет делать, — вмешался Кронгур, — будь спокойна!
Принц по-прежнему стоял, как вкопанный, не проронив ни слова, повинуясь Сидгале словно раб. Он с детства, в связи со своей особенностью, никогда никого не слушал, а сейчас, на удивление отца, он просто был парализован под властью этой женщины.
Сидгала, в это время, что-то бормотала себе под нос, медленно поднимая руки вверх, вытягиваясь по струнке. Через мгновение Кронгур почувствовал, как в зале запахло чем-то горелым, хотя ни дыма, ни огня он не видел. Потом вдруг лицо его обожгло горячим дуновением, исходившим от женщины в черном и в тот же миг все померкло вокруг, а затем также быстро вспыхнуло ярким светом и успокоилось.
Король вздрогнул видя сына лежащим без сознания у ног Сидгалы.
— Ты, что с ним сделала, проклятая? — закричал Кронгур. Словно в безумном припадке, он бросился на нее, не дожидаясь объяснений, но тут же был отброшен невидимой силой и был прикован ей к трону.
— Успокойся, мой король, все сделано, — едва слышно произнесла Сидгала, повернувшись к обездвиженному Кронгуру, застывшему в неестественной позе с ужасом на лице. — Ему нужно выспаться, и он пробудится уже иным. И не будет ему равных ни в чем — вот увидишь. Прикажи своей страже пусть отнесут Гурна в покои и хранят его сон, пока он сам не проснется. Завтра это будет совсем другой человек.
Кронгур не стал противиться этой страшной, как теперь ему показалось, женщине и сделал так, как она сказала. Спустя несколько минут принц был у себя в постели и мирно спал.
Сидгала исчезла так же, как и появилась — неожиданно для короля, который после этого облегченно вздохнул почувствовав огромное желание больше не видеться с ней.
Он еще некоторое время оставался один в тронном зале обдумывая произошедшее.
Кронгур поймал себя на мысли, что не помнил, когда впервые в его жизни появилась эта женщина и, как она стала его тенью. Он понимал, что стал сильно зависим от ее воли, но искренняя любовь к своему, пусть и безумному сыну, а также желание увидеть его здоровым, толкала Кронгура на сближение с Сидгалой. В ней он видел единственное спасение и помощь Гурну, другого он и не желал. Но теперь, когда она стала толкать его на связь с какими-то потусторонними силами, воспетыми в древних мифах и, с которыми сама имела тесную связь, Кронгур встревожился не на шутку.
Что именно она имела ввиду, когда говорила о власти над миром, как вообще такое возможно? И, что она знает о туманной стороне земли, не видимой взорам людей, о которой он сам слышал лишь из красивых легенд. Чем больше цареубийца общался с этой женщиной, тем больше вопросов возникало у него.
Его думы развеял громкий голос глашатая, который сообщил о приезде гонца из-под стен Лиэрсуола. Он сообщил ему о позорной гибели почти половины войска, во главе которого стоял лорд Крэг Кваерд владетель Баэрсхола, которого скоро, вполне возможно, ждала участь других предателей.
Выслушав донесение до конца, Устаф Кронгур решил, что поражение баэрсхольцев пришлось, как нельзя кстати и его план насчет Эриха можно было пускать в дело, что он и сделал в последствии.
Гонцу же он приказал мчаться в Милинор, предупредить о изменившихся обстоятельствах и не целесообразности наступления на Лиэрсуол. Так же он приказывал объединенным силам Милинора и Валирада быть готовыми к наступлению, а лорду Таллу Кваерду возглавить эти армии и ждать дальнейших указаний.
Ему же самому предстоял важный разговор с Эрихом, который он откладывал до поры, но исходя из полученных известий, сейчас для этого было как раз самое время.
Правитель Кирхирона, стоял лагерем на левом берегу Шимона, расположившийся в своем огромном походном шатре, с дюжиной наложниц и десятком слуг. Здесь была сосредоточена незначительная часть его войска состоявшая из личной охраны и передового конного полка, а основные силы, около десяти тысяч воинов, сосредоточились в окрестностях Гинтерволша и ждали дальнейших указаний от своего повелителя. В боевых действиях они пока не участвовали, кроме одного пешего полка, который присоединился к Баэрсхольской страже и двинулся на Лиэрсуол, где впоследствии почти весь и полег.
Когда в лагерь явился гонец из столицы и сообщил, что король Устаф зовет Эриха в замок для обсуждения дальнейших действий, то правитель Кирхирона проявил ненужное упрямство и сказал, что не хочет покидать свой шатер и если король хочет его видеть, то пусть уважит союзника и посетит сам его скромную, походную обитель.
Узнав о нежелании Эриха покидать свой лагерь, Кронгур пришел в бешенство и прибывал в злобе некоторое время, за которое успел казнить несколько человек незначительно провинившихся. Но в конце концов, подумав, что на конфронтацию идти еще рано, решил посетить логово зверя, некогда противостоявшего ему в бою. Тем более нужно было воплощать свой план, как можно быстрее, пока Ядливур не предпринимал никаких действий.
На следующий день король Устаф посетил стан союзника. Эрих в свою очередь встречал его со всей пышностью, которую можно было устроить в походных условиях.
— Приветствую тебя, мой царственный брат! Теперь ты носишь свой титул по праву — праву сильнейшего! — Эрих лестью попытался сгладить напряженность между союзниками, возникшую вследствие его прихоти, ведь ему предстояло выторговать свою награду за помощь оказанную в завладении престола. — Прости меня за мою невольную прихоть, но не мог же я оставить своих прекрасных женщин без их повелителя.
Он многозначительно взялся рукой у себя между ног и громко засмеялся.
— А брать их с собой это себе дороже, я бы добрался до тебя через неделю! Так, что не сердись на меня и давай обнимемся в знак взаимного уважения. — он подошел к Кронгуру в плотную.
Пахнущий потом и вином, кирхиронский союзник обнял недовольного короля и смачно расцеловал его в щеки, оставляя на них обильные следы своих вонючих слюней.
Кронгур после такого знака примирения брезгливо отшатнулся, но лицом своей неприязни не показал и даже улыбнулся. Ему сейчас надо было во чтобы то не стало убедить Эриха действовать строго согласно его плану.
— Приветствую и я тебя мой друг! Я безмерно благодарен тебе за твою помощь!
Это даже хорошо, что я к тебе выбрался, стены замка начали угнетать меня. — слукавил Кронгур, ценивший всяческую возможность уединиться где-нибудь в укромном уголке своей новой каменной крепости. — Да и место для своего лагеря ты выбрал наикрасивейшее.
И в правду место где сейчас стоял шатер Эриха было выбрано как нельзя удачно. Оно находилось на холме в дельте Шимона впадавшего в глубокое озеро Ингим, с которого столичный остров был виден как на ладони. Утопая в едва уловимой голубой дымке, город был похож на сказочный мир, заставляя наблюдающих наслаждаться увиденным.
Обменявшись еще несколькими любезностями союзники перешли к более конкретному разговору, хотя Эрих в отличии от Устафа не был так настойчив в делах и желал повеселиться вдоволь, но под напором короля ему пришлось уступить и отложить попойку на потом.
— В знак моей признательности, — начал Кронгур, — я отдаю в твои владения Гинтерволш — бывшую негласную столицу южных городов Касурдтерра. Хотя он и лежит сейчас в руинах и больше похож на пепелище, но зато тебе не нужно будет тратить силы на его осаду, а место расположение его столь удачное, что вскоре возобновившие свою работу торговые пути принесут тебе не малый доход. И еще, чтобы ты был доволен и не обвинил меня в излишней скупости, я отдам тебе соседний богатый Лиэрсуол, правда здесь есть одна заминка — город пока во власти мятежников, но я думаю, что тебе и твоему войску не составит труда взять эту крепость и перебить бунтующий гарнизон, а мои люди тебе в этом помогут. Я думаю это станет хорошей наградой за твою помощь!
Кронгур пристально смотрел на своего союзника в тревожном ожидании, а тот не спешил отвечать, видимо обдумывал значимость предложенного, затянув напряженную паузу в разговоре начавшую сильно раздражать короля.
Наконец Устаф не выдержал и воскликнул:
— Ну и каков будет твой ответ!
— О, прости меня, мой коронованный брат, я заставил тебя ждать. Твое щедрое предложение заставило меня призадуматься, — ответил Эрих с удовлетворённым видом. — Я в действительности рассчитывал на меньшее, но твоя щедрость не знает границ, и я с радостью принимаю твой дар. Ну и чтобы закрепить нашу дружбу предлагаю сегодня забыть про дела и вдоволь повеселиться!
— О, с величайшим удовольствием! — облегченно вздохнул Кронгур, честно говоря, ожидавший какого-нибудь подвоха со стороны своего вынужденного союзника.
Пока слуги суетились накрывая праздничный стол, Эрих на время оставил гостя в окружении своих военачальников, которые в свою очередь не решались начинать разговор с королем пока тот сам не захочет говорить с ними. А он и не желал. Сейчас его беспокоило другое.
Сидгала не появлялась, с тех пор, как она исчезла из тронного зала, в то же время и сын не приходил в себя, а прошло уже два дня. Все это сильно беспокоило его. Но больше раздражало то, что ему пришлось полностью довериться этой странной и даже страшной женщине, читавшей, как казалось, все его мысли. Но так же Кронгур вдруг осознал, что не может долго обходиться без ее присутствия, без ее ласкового слова и обворожительной красоты.
С тех пор как умерла его жена, у Кронгура было множество женщин, но все они могли утолить лишь физическую потребность. В случае с Сидгалой было все наоборот. Она ласкала его слух, трепетно относясь ко всему, что было связано с Кронгуром. Она то бодрила его, то, наоборот — успокаивала, во всяком случае до их последней встречи. И теперь ему, поначалу не желавшему больше видеть ее, стало вдруг сильно не хватать общения с ней. Он искренне захотел, чтобы Сидгала тут же, вот прямо сейчас появилась перед ним и оставалась рядом всегда. И как только король подумал об этом, в то же мгновение он будто бы почувствовал ее, ни с чем не сравнимый, запах. Мелкая дрожь пробежала по его телу, когда он вдруг услышал её голос прямо за спиной.
— Здравствуй, мой король, я вижу ты заждался моего появления. Прости за долгую разлуку, но я вынуждена была отлучиться. — шептала она на ухо, разинувшему от удивления рот, Кронгуру. Казалось, что ее появление стало неожиданностью только для него, а для всех остальных она будто бы была здесь с самого начала.
Даже появившийся Эрих вел себя так, как будто Сидгала все время находилась подле короля спросив лишь только, почему тот так и не представит ему свою спутницу.
Сидгала видя оцепенение короля после ее столь неожиданного появления, была вынуждена поддерживать неприятный для нее разговор с Эрихом, который в свою очередь после изрядного подпития, стал вести себя с ней, как со своей наложницей и позволял грубые высказывания в сторону женского пола.
После очередной оскорбительной тирады вдруг очнулся король, резко высказавшись в сторону пьяного кирхиронского правителя и если бы не вмешательство Сидгалы, то союзники тотчас стали бы снова врагами.
Она свела полыхнувшую было ссору к недоразумению возникшему от изрядного количества выпитого вина, и чтобы больше не рисковать убедила обоих о необходимости расстаться и незамедлительно приступить к дальнейшим действиям.
В столицу король возвращался уже в бессознательном состоянии в сопровождении женщины в черном.
Когда на следующее утро Кронгур очнулся у себя в покоях, первое, что он увидел было прелестное лицо Сидгалы, сидевшей подле и с нетерпением жущей его пробуждения.
Он до сих пор не мог понять сколько ей было лет, потому как ее молодое вроде бы лицо обладало в тоже время взглядом многоопытной, прожившей долгую бурную жизнь, женщины.
— Как я здесь оказался? — спросил Кронгур.
— Я увезла тебя от этого животного, мой король, иначе вы бы перебили друг друга. — спокойно ответила Сидгала. — Ну ты не думай об этом все позади. Лучше взгляни на него.
Она встала и отошла в сторону, указывая на стоящего к ним спиной возле окна молодого человека, отдаленно напоминающего королю кого-то родного.
Сквозь туман похмелья, он с трудом смог понять, что это был его полоумный сын. Но что-то с ним было не так. Прежде он мог устоять на месте и пол минуты, а сейчас стоя у окна с исправной осанкой, опрятно одетый, с остриженными чисто вымытыми волосами он совсем не был похож на глупого увальня, каким привык видеть его отец.
Когда же Гурна окликнула Сидгала и тот обернулся, король потерял дар речи увидя перед собой совсем другого человека.
Помимо явных, внешних изменений, очевидным стало и то, что преобразился рассудок, потому как взгляд его голубых глаз как бы прояснился и наполнился мыслью. Это было главное, чего хотел Кронгур для сына.
— Что с тобой, отец, ты не узнаешь меня? — спросил Гурн, видя растерянный взгляд своего отца. — Это я, твой сын. Обними же меня скорей и пусть прошлое будет для нас страшным сном, от которого мы теперь пробудились. Сидгала говорит нас ждет великое будущее!
Впервые за долгое время у Кронгура хлынули слезы, и он ничего не мог поделать с собой. Слезы текли тонкими струйками по его морщинистым щекам, но ему не было стыдно, наоборот он был счастлив. Обняв сына Кронгур долго держал его в объятиях, и прижавшись к нему не хотел отпускать.
Они стояли обнявшись так долго, словно встретившиеся после длительной разлуки родные.
Сидгала наблюдала за ними со стороны. Это был ее триумф. Теперь король будет полностью в ее власти, ведь она воплотила в жизнь его сокровенную мечту, ради которой он готов был идти на все.
— Прошу прощения, мой король. — не выдержала Сидгала, нарушив столь трогательную идиллию отца и сына. — У вас будет еще время пообщаться, но сегодня утром, пока ты спал, пришли тревожные известия от наших людей из Тинурдтерра. Ядливур стягивает войска к перевалу Рагондрил полный решимости вторгнуться в земли Касурдтерра. Нужно опередить его и срочно притворить другую часть плана в действие.
— О чем ты? — неожиданно спросил Кронгур, будто не понимая, о чем идет речь. — Мой план уже удался, мой сын здоров, чего еще желать!
— Но прости! — перебила его раздраженная Сидгала. – А, как же женитьба на одной из дочерей Ядливура и последующий военный союз против Эриха или ты хочешь оставить этого ублюдка в наших владениях? У него такой аппетит, что завтра он потребует о тебя еще земель. И поверь он не остановиться пока не займет твой трон!
— Отец, Сидгала права. — вмешался в разговор Гурн, заставив отстраниться от себя своего отца, явно недовольного его словами.
Он привык видеть в нем глупого ребенка, за которым нужен был постоянный присмотр, а теперь сын позволял себе давать ему советы.
Самообладание вдруг вернулось к нему, а вместе с ним и упрямство.
— Я что-то не понял, кто здесь король?! — крикнул он на своих собеседников, разъярившись не на шутку.
— Вы, сир! — ответ сына удивил Кронгура и даже обескуражил, потому как раньше он его так никогда не называл, заставив короля даже немного смягчиться.
— То-то же! Теперь в женитьбе нет необходимости. Эти северные крысы не достойны моего сына! Пусть Ядливур ищет для своих девок других лопухов, а мой сын достоин большего!
Сидгала почувствовала, что Устаф будет не умолим в своем упрямстве и тщеславии. Решив действовать по-другому, она подошла к королю и обняла его шепнув ему что-то на ухо, после чего Кронгур недовольно отступил от нее и посмотрев на сына с печалью, вдруг произнес:
— Собирайтесь, сегодня же едем в Тинурдтерр!
Еще почитать:
Жеребята — Жеребята. Глава 10. Кормилица и братья
На грани между безумием и гениальностью — Глава 2.2
Ученик — Ученик Глава 2
Кровь ангела. — Приговорённые к Аду. Глава 12. Посланник (18+)
«
»
