Слёзы Энкиль Слезы Энкиль Часть первая Медлар (Глава четвёртая. Крепость.)

После того, как Уилфод и его спутники покинули замок лорда Мортигана, Кейтон Брин сел за карту города и стал прикидывать возможные варианты осады со стороны непрошенных гостей.
Основных вариантов было только два: прорыв через мост Анукирк или же переправа на плотах через быстроходный и глубокий Анук. Но второй вариант, из-за крутого отвесного берега и высоких восточных стен крепости, подходил разве что для зимней кампании. Так, что у противника выбор был не велик – мост Анукирк, а это было очень рискованно, так как он узок для свободного манёвра больших отрядов, и напротив — лежал, как на ладони для защитников замка и хорошо простреливался его стрелками.
Поэтому нападавшие не хотели лезть в лобовую атаку, а готовились взять город хитростью, ибо в таких условиях даже небольшой гарнизон мог наделать много бед осаждающим. Для этого и был послан в Лиэрсуол лорд Тугит, продавшийся Кронгуру еще месяц назад, что в последствии и выяснил Кейтон путем не хитрых манипуляций с его достоинством.
Так же Тугит откровенно рассказал все что ему было известно. К сожалению, он знал немного, но для неожиданного отпора захватчикам вполне хватило.
И так, по замыслу нападавших, ночью после сигнала с восточной стены, сделанного Тугитом, через мост Анукирк должен будет проследовать передовой отряд под видом торговцев, и подойти к воротам. После чего их без шума должны были пустить в крепость люди Тугита, до этого перебившие всех стражников, стоящих у ворот.
Задачей отряда являлся захват и удержание восточных ворот для прорыва основных сил, пока весь гарнизон не будет поднят по тревоге.
Нападавшие были под командованием лорда Крэга Кваерда, хорошо знавшего особенности обороны крепости. Внезапность — вот что было единственным козырем в руках опытного война, и от которого зависел успех всего нападения, так как он был абсолютно уверен в том, что если защитники отобьют первую атаку, то потом нападать будет бессмысленно, по крайней мере с этой стороны.
Узнав это, ум старого вояки Кейтона, молниеносно придумал каверзу для непрошенных гостей. Он сказал Тугиту, чтобы тот действовал согласно тому плану, о котором тот договорился с лордом Кваердом, а именно — подал сигнал в нужное время.
Сам же приказал сосредоточить все силы на восточных воротах.
И вот в назначенное время Тугит стоя на парапете между зубьями, трясущимися руками поднял фонарь над головой и, согласно условному знаку, о котором знали в стане врага, три раза провел им сверху вниз.
Через некоторое время со стороны западного тракта показалась сначала одна торговая повозка, а затем и другие. Они двигались медленно и почти бесшумно стараясь не привлекать к себе внимания. Повозок было десять.
Наскоро прикинув, сколько там может быть солдат, Кейтон приказал усилить стрелками отряд находившийся в засаде у ворот.
— Капитан, возьми еще две дюжины арбалетчиков и дуй вниз, нужно все сделать быстро, чтобы остальные не заподозрили, а потом, когда будет кончено с ними, поднимайтесь наверх, занимайте свои места на верхнем выступе и будьте готовы к хорошей драке. Запомни, Гайрон, все нужно сделать тихо и быстро. Давай, дружок!
— Слушаюсь, сэр!
Лжекараван подошел к воротам в плотную, и седевший на козлах первой повозки крикнул приветствие стражникам на воротах. Те в свою очередь, ответили тем же и подали знак открыть ворота. Загремела натяжная цепь и массивные ворот со скрипом начали открываться, впуская захватчиков в приготовленную ловушку.
Когда последняя повозка пересекла городскую черту, ворота медленно закрылись и караван остановился. Послышался чей-то свист и из обоза начали вылезать солдаты, не подозревавшие чем через мгновение все это кончится для них.
Атака была быстрой, если не сказать молниеносной. Сперва просвистела веревка с петлей на конце, метко накинутая на плечи офицера, который тут же, резким рывком, был утянут в темный проулок. Потом сверху под ноги нападавших полетели зажжённые факелы, а следом и тучи стрел, выпущенных как из арбалетов, так и из луков. Никто не успел даже вскрикнуть, как все было кончено мгновенно.
Пока там за воротами добивали нападавших, их офицер любезно согласился на общение с лордом Брином.
— Назови себя, волчье семя! — крикнул прямо в лицо растерявшемуся от столь неожиданного происшествия, главному из нападавших.
— Я! Не понял…! Как!
— Хорошо! Это тебе чтобы ты лучше понимал. — сказал Кейтон, с размаху влепивший звонкую оплеуху прямо по роже офицера. — Ну как вопрос ясен?
— Бастун Вирг, капитан Баэрсхольской стражи! — сплюнув кровь, громко с издевкой сказал вражеский нападавший.
— О, как! Да ты я смотрю герой! А ну-ка скажи нам, дружок, какой сигнал ты должен подать своим ублюдкам, чтобы те беззаботно двинулись через мост?
— Думаешь если взял меня, значит сумеешь разговорить? Хм, ты глубоко ошибаешься! А имя свое я назвал лишь для того, чтобы ты знал кому будешь лизать сапоги, когда город будет захвачен и тебя поставят на карачки!
— Посмотрите на этого героя! Видимо моча бьет в его тупую башку непрестанно! — обращаясь к рядом стоящим офицерам Лиэрсхольского гарнизона, раздраженно произнес Кейтон. — А ну-ка давайте-ка его разговорим! Лейтенант, подай мне вон тот ларец.
Молодой офицер, осторожно подал начальнику стоящую на каменном столе шкатулку, после чего сам еле уловимо поежился глядя на недоуменное, растерянное лицо прикованного к стулу вражеского капитана.
— Вот так, осторожно, иди к папочке, малыш, злой дядя не хочет открывать нам свои секретики! Надо ему помочь! — говорил словно с ребенком Кейтон, обращаясь к, показавшемуся из открытого ларца, скорпиону не естественного фиолетового цвета, с красными клешнями и черным, как смола хвостом, увенчанным острым жалом.
Презренное выражение лица и надменная поза Бастуна, вмиг изменились. Он отлично знал, что это за чудовище и, что оно делает с не очень разговорчивыми людьми. Потому как сам не раз пользовался его способностями, а точнее ядом который оно выделяло при укусе. Его еще называли «нектар добродетели» ибо человек ужаленный именно этим скорпионом, становился откровенным как ребенок. Правда был один побочный эффект, яд приносил ужасную боль и временный паралич конечностей, а иногда и смерть в долгих, страшных муках.
Этих существ, давным-давно завезли из Кирхирона. Ими активно пользовались войны Эриха Кровавого на ряду с другими разного рода хитростями и приспособлениями для пыток и всего того, что делало любого человека более сговорчивым.
Поэтому, увидев этого малыша, Бастун пал духом и ему ничего другого не оставалось, как все рассказать, предотвращая страшную участь для него самого, но не для остальных нападавших.
Выяснилось, что примерно через полчаса после проникновения в город, удостоверившись, что все в порядке, он должен занять оборону у ворот и подать сигнал основным силам, укрывшимся по ту сторону моста . После чего открыть ворота и удерживать их открытыми пока основное войско не проникнет в город.
— Отлично, голубчик! Так и сделаем! А пока посиди-ка в чулане, покорми здешних крыс! — сказал Кейтон с едва уловимой усмешкой и обращаясь уже к лейтенанту произнес. — Вик, убери это чудище из чертогов Морога, с глаз долой! И отправляйся на ворота. Будь готов по моему сигналу вышибить клинья из натяжных блоков, которые держат цепи. Это позволит захлопнутся воротам мгновенно и неожиданно для нападавших, сломав ход атаки. Но для начала мы пустим часть захватчиков за ворота и поступим также как с теми, чьи трупы сейчас замостили собой всю улицу.
Слушаюсь сэр! — ответил лейтенант осторожно убирая шкатулку.
— Вы же, действуйте, как было запланировано ранее. — обратился Кейтон к остальным офицерам. — Ну за дело, братцы! Мы еще покажем на что способны доблестные войны Лиэрсуола!
Сигнал был подан вовремя приведя в движение, затаившееся до этого на левом берегу Анука, вражеское войско. Топот сотен пар копыт и человеческих ног, нарушил ночную тишину, окутавшую город и его окрестности. Враг двинулся на крепость набирая скорость и выстраиваясь в стройные колонны для быстрого прорыва через мост. Атака разворачивалась молниеносно и вот уже зазвучал звон подков по каменному мосту.
В это время с характерным скрипом открывались ворота и ликующий вопль разрезал воздух над головами нападавших.
В надежде на богатую добычу, обещанную им при взятии города, захватчики уже не думали ни о чем другом и беспечно рвались к заветной цели, в отличии от предельно собранных защитников крепости.
Первая конная сотня влетела на площадь перед воротами на полном скаку и с маху в полутьме налетела на ощетинившийся острыми кольями оборонительный редут, не оставив никаких шансов на выживание передовой части. В свою очередь, замешкавшийся хвост был смят второй волной своей же конницы. В тот же миг сотни стрел, с пронзительным жужжанием, рассекли ночной воздух, и обрушились на обреченных нападавших.
Не видя, что там происходит за воротами в крепость врывались все новые и новые конные отряды, попадая в начавшуюся там мясорубку.
Заметив, что площадь уже полностью заполнена бушующей в предсмертной агонии массой, Кейтон отдал приказ захлопнуть ворота и открыть огонь по мосту. Лейтенант, ждавший приказа, исполнил его максимально быстро. Клинья, до этого специально смазанные маслом легко поддались и блоки вместе с цепями слетели вниз, освобождая пружины, от чего массивные ворота с неимоверной силой захлопнулись ломая хребты лошадям и их всадникам, замешкавшимся на входе. После чего настала участь атакующих оставшихся на мосту. В них полетели стрелы с зажжённой паклей на наконечниках, копья, камни и кожаные бурдюки, наполненные смолой и маслом. При попадание в них горящих стрел, бурдюки взрывались и огненным дождем проливались на головы захватчиков. И вот уже полетели первые пылающие люди прыгая с моста в спасительные воды Анука.
Оставшийся на том берегу лорд Кваерд, наблюдая картину гибели значительной части собственного войска, по крайней мере конницу он потерял практически всю, выглядел со стороны относительно спокойно. Пока к нему не обратился офицер с вопросом о дальнейших действиях, на что получил неожиданный ответ. Меч резко вырванный из ножен описал в воздухе дугу, и голова, ничего не успевшего понять, офицера слетела с плеч и покатилась вниз, упав с обрыва в реку. Тело, принадлежавшее ей мгновение назад, дрожащее и истекающее кровью, теперь лежало на месте у ног обезумевшего лорда.
— Безмозглые бараны! — вдруг заорал он, размахивая мечем. — Ничего нельзя доверить в ваши поганые руки!
Он спрыгнул с коня и бросился кромсать обезглавленное тело несчастного офицера, будто бы единственного виноватого в этой страшной бойне. Брызги крови летели в разные стороны под ударами Кваерда перепачкав его всего с ног до головы.
Досталось пасть от его руки еще одному несчастному, вырвавшемуся из огненного плена на мосту невредимым. Он подбежал доложить о чудесном спасении, как тут же был развален на двое сильнейшим ударом разгорячённого лорда.
Пока Кваерд находился в безумном припадке, на мосту догорали не успевшие спрыгнуть в воду солдаты, а за воротами добивали тех кому «повезло» проникнуть в крепость.
Кейтон праздновал победу глядя с высоты крепостных стен на бесславное поражение захватчиков.
Он понимал, что это совсем не конец осады, но время так нужное сейчас мчавшимся в Милинор Уилфоду и его друзьям, да и всему Лиэрсуолу, он выиграл, оттянув час неминуемой расправы над городом. Ибо знал точно, что после такой дерзкой выходки с его стороны, Кваерд не отступиться и найдет способ взять город, не сейчас ни сразу, но позже наверняка, так как взятие его открывало дорогу дальше на Милинор и Валирад.
И теперь оставалась единственная надежда: успешная реализация плана по спасению оставшихся южных городов, придуманного Уилфодом.
Рано утром начался сильный дождь. Смывая с площади уже запекшуюся людскую и конскую кровь, потоки алой воды хлынули из сливных каналов прямо в полноводный Анук. Быстрое течение уносило далеко на юг следы ночной расправы. На площади начали убирать тела и складывать их на повозки, с той целью, чтобы отправить их в стан противника и освободить город от неминуемо начавших бы разлагаться трупов. Туши убитых лошадей использовали рационально, ими пополнили запасы провизии, потому как военное положение, на котором находилась теперь крепость, накладывало определенные ограничения на обычный, мирный уклад городской жизни.
К обеду Лиэрсуол был уже полностью очищен. Кейтон осмотрел площадь и отдал приказ привести в порядок механизм, открывающий ворота, работу которого пришлось нарушить ради военной хитрости.
Отдав еще несколько распоряжений касающихся военного распорядка, лорд Брин поднялся в покои лорда Мортигана, где сейчас находился штаб обороны крепости и сел за стол, на котором лежала куча исписанной бумаги и военные карты. «Жалко, что здесь нет сэра Мортигана, он бы еще сильнее укрепил духом наших солдат. Хотя ночная заваруха подняла мораль гарнизона до нельзя!» — подумал Кейтон.
Ему приходилось не легко, ведь вся ответственность за судьбу города, а самое главное людей, лежала сейчас на его могучих плечах. Он хоть и был отличным воином, но годы брали свое. Силы были уже ни те, оставался лишь опытный разум еще способный на разные хитрости. Он хорошо понимал, если нападавшим удастся прорвать оборону и ворваться в город, то пощады уже никому не будет и тогда Лиэрсуол разделит участь Гинтерволша. «Кстати о Гинтерволше!» — вспомнил он. — «Надо бы потолковать с баэрсхольским капитаном о подробностях той трагедии.» Он крикнул находившемуся за дверью сержанту, чтобы тот привел пленника.
Через пять минут Бастун Вирг, находился в покоях лорда под конвоем двух солдат.
— Идите отдыхать, ребятушки. — сказал Кейтон стражникам, не спавшим все это время.
Канвой удалился оставив стоять возле двери, связанного по рукам пленного офицера вражеского войска.
— Как, нравиться убивать ни в чем ни повинных женщин, детей, стариков?! — резко, с издевкой спросил Кейтон, когда они остались одни.
— Что? — как-то неуверенно словно в забытии, переспросил Бастун.
— Никак не могу взять в толк, как это — бывший офицер королевской гвардии, доблестный воин и герой битвы при Салиме, стал вдруг кровавым убийцей своего народа и мерзким разбойником, встав в один ряд плечом к плечу с изменниками короны, работорговцами, пиратами и Кирхиронскими ублюдками, коих громил на поле боя в былые времена?
Кейтон смотрел на капитана исподлобья с презрением, но явным непониманием на что может решиться некогда честный и храбрый воин. Видимо он узнал его и вспоминал прошлые заслуги на гвардейской службе у короля Аргайга, на которой служил и он сам когда-то.
— Ну, что молчишь, Бастун?! Раньше ты не был похож на клятвопреступника и тем более детоубийцу.
— Что ты несешь, безумец? Какую клятву я нарушил? И смерть каких детей ставишь ты мне в вину?! — вдруг встрепенулся тот.
— Какую клятву?! Да, ту которую ты давал королю вступая в гвардию и в тайный военный орден Тригур — братство которому не было равных! Или ты забыл, что она дается до смерти! А что касается детей, то сколько их погибло в пламени Гинтерволша? Или скажешь, что ты не причастен к этому? Отвечай, гадина, пока я не вырвал твой поганый язык за преступления перед народом Касурдтерра и клятвой данной государю и отечеству!
— А, кто ты такой, чтобы судить меня? — гневно спросил пленник.
Кейтон вскочил со стула и подошел к капитану вплотную, что тот почувствовал на себе его тяжелое дыхание. Он расстегнул свой камзол и рубаху обнажив свою грудь, на которой красовалось клеймо особого полка королевской гвардии и тайного братства Тригур — щит с короной и над ним два перекрещенных меча.
— Что теперь скажешь о моем праве судить клятвопреступников? Устав братства, пункт номер семь гласит, что любой гвардеец особого полка, не зависимо от чина и имени, имеет право судить и казнить иного гвардейца, нарушившего клятву, данную королю и отечеству, без особого на то распоряжения военного трибунала!
— Постой! Но кто ты?! Я не знаю тебя! — отшатнулся от Кейтона, капитан.
— Ха! Наверное, годы и в правду меняют человека до неузнаваемости, да так, что солдат не узнает своего командира.
— Что?! Ты действительно сумасшедший! Мой командир мертв, вот уже двадцать лет!
— Хочу разочаровать тебя! Я жив и вполне себе здоров! Так что имею полное право отрубить твою поганую башку!
— Не может быть! Твое тело, пронзенное дюжиной стрел, я лично спустил в реку. Я не могу поверить! — пораженный открывшимися обстоятельствами проговорил Бастун. Помня своего командира, он понял, что сейчас находился на волосок от смерти, ибо члены братства неукоснительно соблюдали устав принятый еще на заре Касурдтерра, даже ценной собственной жизни. В голове его вдруг четко встали образы его товарищей из тайного военного ордена, погибших в той самой битве при Салиме, которую вспомнил Кейтон, в полном составе. В том бою выжить, как он думал до сих пор, удалось только ему. Хотя был еще один воин братства, который пропал без вести, но о нем никто не слышал вот уже двадцать лет.
После чего орден прекратил свое существование, а имена его солдат были забыты.
С этим и жил последние два десятка лет Бастун, бывший когда-то восемнадцатилетним сержантом тайного ордена королевской гвардии, а теперь превратившийся в матерого разбойника.
В свою очередь Кейтон тоже часто прокручивал в голове былые времена и командование этой тайной организацией, существующей до него уже много веков. Он вспоминал, как участвовал в грандиозной битве при местечке Салим, что находиться в южной части Кирхирона, когда в открытом бою сошлись две огромные армии, после чего Эриху пришлось заключить позорный для него мир с Касурдтерром и принять все условия выдвинутые королем Аргайгом и жить с этим долгие десять лет. Потом он вновь не раз будет пытаться захватить его родину. Еще он помнил своего близкого друга, который пропал без вести после той самой битвы и встретившийся ему как-то на постоялом дворе по дороге в Милинор, это был Горан Грим.
Он хранил в памяти и то, как тяжело раненый, истекая кровью был выброшен рекой на берег и подобран стариком-отшельником, выхаживавшим его долгие восемь месяцев. Потом был путь домой длинной в полгода, через пустыню Рахин и коварное Мутное море, долгие скитания в родном Касурдтерре и в конце концов встреча с лордом Мортиганом, взявшим его на службу в гарнизон, который он возглавляет вот уже шестнадцать лет.
Они смотрели друг на друга молча долгое время, погруженные каждый в свои воспоминания. Пока вновь не заговорил Кейтон:
— Ну?! Ты еще не надумал отвечать?! Давай выкладывай, облегчи душу!
— Командир! — капитан повалился на колени, опустив голову вниз. — Я молю тебя убей! Ибо ничего иного я не заслуживаю! Мне нечего сказать в свое оправдание. Да и поступки мои не могут быть оправданы. Я убийца и вор, на моих руках кровь сотен ни в чем неповинных людей! Убей же меня и закончим!
Бастун поднял голову и устремил умоляющий взгляд на своего бывшего начальника, с которым он когда-то плечом к плечу сражался во имя Касурдтерра.
— Я вижу разум вернулся к тебе и молит о смерти. Будь уверен ты скоро получишь, что просишь, а сейчас расскажи, как пал Гинтерволш.
Пленник отвел взгляд, проглотил ком вставший у него в горле и поведал, что было там на самом деле.
А было все банально просто, но не менее трагично и жестоко. За два дня до пожара, в город под видом торговцев медом, пивом, вином, солониной и т.д., начали съезжаться их лазутчики, хорошо знавшие город. Помимо бочек с настоящим товаром, на телегах стояли бочки со смолой и огненным порошком, которые должны быть взорваны в определенный момент, посеяв панику и дав сигнал к нападению.
И вот к вечеру, когда войско лорда Кваерда подходило к окрестностям Гинтерволша, а передовой отряд во главе с Бастуном уже находился в близи южных ворот, прогремели сразу десятки взрывов поднимая клубы черного дыма высоко над городом. Начался сильный пожар. Раздуваемый ветром, огонь распространялся мгновенно не давая возможности потушить очаги пламени. Где-то через полчаса ворота открылись и из города начали выбегать горящие люди. Некоторые падали тут же, другие пробегали сотню шагов, прежде чем сгореть заживо. В общем скоро город стал похож на один сплошной пылающий костер. Жар был настолько сильным, что нападавшим пришлось отступить по дальше от стен, и ждать пока огонь не успокоится. Пожар продолжался до утра, пока не пошел дождь. Посланные на разведку солдаты, вернулись ни с чем, город сгорел до основания, превратившись в огромное пепелище. Лишь только одна постройка чудом уцелела, это был храм, но и в нем не нашлось выживших. Таков был удел Гинтерволша — погибнуть в пламени пожара, но не сдаться на разграбление разбойниками. Лорд Кваерд был в гневе. Он-то хотел прибрать к рукам старый город и посадить там своего сына Талла. Но вышло иначе!
К обеду войско двинулось на Лиэрсуол.
— Да, Великий Харуд не дает на поругание, то что ему дорого и через страшную смерть призвал он к себе невинные души жителей Гинтерволша, посрамив тем самым захватчиков. — сказал Кейтон, дослушав рассказ Бастуна до конца. — Интересно, что же теперь предпримет лорд Кваерд, получивший сегодня по зубам у стен Лиэрсуола?
— Да ничего он делать не будет. Встанет лагерем и будет ждать подкрепление. — ответил вдруг Бастун на вопрос, адресованный не ему, а как бы в воздух.
— Хм, и когда же по-твоему ждать подкрепления? — спросил Брин заинтересовавшийся словами видимо что-то знавшего пленника.
— Я думаю лорд Талл Кваерд справиться недели за две, ну может за три!
— Кто? Талл?! А причем здесь он? Я думал нам стоит ждать армию севера во главе с самим ублюдком Кронгуром.
— Эх! Как же ты ошибаешься! Твое благородное сердце до сих пор не может понять предательство, а оно сплошь и рядом. Прошли те времена, когда одно лишь слово из уст благородного человека означало его неукоснительное исполнение. Честь теперь не в моде в Касурдтерре!
— С каких это пор?!
— А с тех самых, когда король Аргайг задумал посадить на трон южанина не известив об этом северных лордов. Он думал, что об его хитрости никто не узнает, но дико ошибся и расплатился с полна. Теперь Касурдтерр будет биться в агонии пока не утолит жажду всех ищущих наживу на этой части Алтаринхи!
— Король Аргайг понимал истинную суть лорда Кронгура, умудрившегося поссорить его и короля Ядливура владетеля Тинурдтерра. И поэтому он знал, что если трон получит кто-то с севера, то власть в конце концов будет у Кронгура, потому как остальные смотрят ему в рот как безмозглые собачонки! И тогда война с северным соседом нам обеспечена!
— Да, все так! Но все по средствам обмана и лжи! Куда же делась хваленая справедливость, которую так яростно отстаивал Аргайг?
— Заткнись! Не тебе, изменнику, судить о справедливости! — взбесился Кейтон.
— Ты прав! Я стал ничтожеством и предателем, но пусть моя измена послужит хоть раз на пользу честному делу! — он посмотрел на Брина глазами человека глубоко раскаявшегося, ищущего покаяния. — Милинор и Валирад тоже под пятой лорда Кронгура! И скоро отпрыск Кваерда приведёт их войско сюда, и тогда вас уже ничего не спасет!
Кейтон не верил собственным ушам. Он отошел от, все еще стоящего на коленях, пленника глотая, вмиг, потяжелевший воздух. Задыхаясь он бросился к окну.
— Ты врешь, грязный изменник! Сам предал и других чернишь предателями! Не-е-ет! Ты не проведешь меня!
— Командир! Пусть ты не веришь мне, но я умоляю уходите, спасайтесь, ибо теперь вас ничего не спасет. Посрамленный неудачей лорд Кваерд наизнанку вывернется, но не отступит пока не вырвет твое честное сердце. Я прошу поверь мне! Вот я перед тобой, готовый принять смерть от твоих рук! Зачем мне врать перед казнью?!
— Но почему? Как же так?! — Кейтон упал на стул словно без сил до конца ничего не понимая. — Что же делать теперь? Но… Ах! Уилфод! Он же едет прямо в лапы изменников, и принцесса с ним!
Он подпрыгнул на стуле словно ошпаренный. Если все то, что сказал Бастун правда, то его друзей ждет неминуемая гибель, нужно срочно их предупредить!
Кейтон крикнул дежурному сержанту, стоящему за дверью, чтобы тот шел к нему.
— Капитана Курта, срочно ко мне! Пленника, пока под замок! Живо, братец, живо!
Сержант тут же бросился исполнять приказания начальника. Буквально через пять минут капитан стоял перед лордом Брином, готовый выполнить любое его задание.
— Слушаю вас, сэр! — обратился он четко. Капитан был из тех, кто получил свой чин не за благородное имя, а за заслуги перед королем и отечеством, пройдя трудный путь из солдат в офицеры и к службе он относился с трепетом.
— Гайрон, друг мой, слушай меня внимательно! — не громко, почти шепотом, сказал Кейтон, когда они остались одни. — То, что я сейчас скажу, есть дело особо тайное. Ни одна душа, слышишь? Ни одна, не должна узнать об этом. Понял?
— Так точно. Слушаю. — тоже тихо, почти заговорщицки, ответил капитан.
— Хорошо. — потупив глаза, выдохнул Кетйон, продолжая говорить еще тише. — Измена. Милинор и Валирад нас предали. И скоро здесь, у стен крепости будет их войско.
Он замолчал. Было видно, как ходят желваки на его скулах, а сжатые до синевы кулаки дрожали от сильного напряжения. Что же касается капитана, то он с открытым от удивления ртом, стоял словно литая статуя, переваривая услышанное не издав ни звука.
Спустя пару минут Кетон продолжил.
— Гайрон, я знаю ты отличный солдат. Вот уже десять лет, ты служишь под моим началом и не было ни одного случая чтобы я усомнился в твоей преданности. Поэтому я доверяю тебе еще одну тайну. — он немного замешкался, глядя на капитана, но другого выхода у него не было, да, и кому еще он мог довериться, как не к нему.
— Сейчас по дороге на Милинор скачет в лапы к врагу, наша единственная надежда на возрождение Касурдтерра и единственная законная наследница его престола — дочь короля Аргайга, принцесса Милена со своими верными спутниками. Они едут в логово зверя, сами того не подозревая, ибо не знают про открывшееся предательство владетелей юго-западных городов. Их жизни теперь зависят от тебя лично. Бери самых лучших лошадей и лети быстрее ветра. Их во что бы то не стало надо предупредить, а мы тут пока повоюем! Спеши, дружок, на тебя вся надежда. — он по-отечески обнял, капитана и поцеловал в лоб. — Найдешь Уилфода с ним и будет принцесса. Да и забеги к казначею пусть денег даст, скажешь я приказал. Ну, прощай!
Гайрон Курт молча, кивнул головой думая, что слова тут излишни. Главное, что он понимал весь груз ответственности, который сейчас лег на его плечи.
Без малого через полчаса он уже был в нескольких лигах от замка.
Кейтон еще какое-то время после расставания с Гайроном, сидел молча погруженный в печальные размышления. Его честный ум никак не мог взять в толк, как это вообще можно пойти на предательство. Ладно, пусть северные правители все, как один поддержали Кронгура — они и так никогда небыли особо самостоятельными и всегда негласно подчинялись ему, хотя и давали присягу на верность короне, но вот большинство южан, каким образом оказалось в числе предателей? Что же могло стать причиной таких действий, ведь король искренне рассчитывал на их поддержку и хотел доверить одному из них всю власть над государством.
Он всегда поособенному, можно сказать брезгливо и с презрением, относился к людям, которым было свойственно всячески изменять своим жизненным принципам, готовым ради наживы или же какого-нибудь другого низменного интереса, предать родную мать и ходить после этого как ни в чем не бывало, улыбаясь другим в глаза. К таким тварям он был беспощаден и если на, то была его воля — расправлялся с ними незамедлительно, очищая тем самым землю от этой скверны.
Перед Кейтоном стоял еще один тяжелый вопрос. Что же теперь, делать с городом и людьми, после открывшихся обстоятельств? Судя по разговору с Бастуном, город не спасти, однозначно. Значит надо чтобы за его гибель враги заплатили по дороже. План действий, как всегда, созрел в его голове со скоростью стрелы. Он снова крикнул дежурного и приказал срочно созвать всех офицеров, на военный совет.
В условиях военного положения приказы должны были исполняться мгновенно и беспрекословно, иначе можно поплатиться не только своей карьерой, но и жизнью.

Дежурный сержант, молодой парень лет двадцати, хорошо знал устав гарнизонной службы и поэтому не прошло и десяти минут, как вся комната была заполнена старшими военачальниками.
Лорд Брин обвел своим серьезным взглядом всех присутствующих и тяжело вздохнул понимая всю безысходность происходящего. Он подал знак рукой, показав, что будет говорить, и дождавшись пока все замолчат, произнёс:
— Дорогие други, мои! Мои, боевые товарищи! Сегодня нам удалось проучить самонадеянных нахалов, надеявшихся на легкую добычу и перебить их добрую часть, но скоро врагов будет в разы больше, и беда придет откуда ее не ждали — с запада! — после его слов послышались недоуменные возгласы особо эмоциональных офицеров. — Да! Нас в очередной раз предали. И кто? Наши же добрые соседи, что делает измену еще более мерзкой и изощренной! Похоже мы теперь единственный оплот здравого смысла во всем Касурдтерре! И сейчас я бы хотел решить, как нам действовать дальше? Бежать — и остаться в живых обрекая себя и близких на вечные скитания, или же сражаться и быть может погибнуть от рук палачей, но не посрамить честное имя Лиэрсуола!
— Сражаться! — воскликнули почти в один голос присутствующие. — Сражаться!!!
— Отлично! Спасибо вам, други! Я в принципе и не сомнев… — он замолчал на полуслове, не прилично отрыв рот и устремив свой удивленный взгляд на входную дверь, тем самым заставив всех обернуться. На пороге, в сильно запыленном и кое-где изорванном дорожном плаще, стоял лорд Мортиган, опираясь на наскоро сделанный из срубленной ветки костыль. Его потрёпанный вид говорил об участии в серьёзной передряге, из которой лорду не без труда, но всё же удалось выбраться.
Кейтон, переборов неестественное для него оцепенение, подбежал к своему добродетелю, расталкивая по пути застывших офицеров, переживающих видимо тоже самое чувство, обуявшее их начальника. Он схватил стул и поставил за спиной лорда помогая ему сесть.
— Сэр! Великий Харуд услышал мои молитвы! Вы живы! Но…? Где вы были? Что случилось? — спешил узнать, как можно больше, искренне обрадовавшийся неожиданному появлению хозяина Лиэрсуола, Кейтон.
Он выглядел словно радостный сын встретивший своего отца после долгой разлуки, хотя годами был немного младше лорда — лет на пять.
Лорд Мортиган скинул капюшон, и тяжело вздохнул вытянув левую ногу вперед, обнажив, бурую от сочившейся крови повязку, наскоро намотанную на рану. Видимо боль от полученного ранения сильно беспокоила его, но он мужественно крепился, как и подобает истинно благородному человеку и старому войну.
Все молчали в ожидании, что скажет лорд. Он оглянул всех и еще раз тяжело вздохнул, а потом сказал:
— Спасибо вам, мои храбрые войны! Видит Владыка Света, я никогда не забуду того, что вы делаете! Сегодняшняя ночь показала, на что вы способны, даже если враг хитер, и силен в пятеро! Вам не раз приходилось сражаться за родную отчизну и так уж вышло, что теперь от нее осталась лишь малая часть — наш родной Лиэрсуол! Но послушайте меня, теперь нам не устоять. Вокруг нас собираются волки и наступит тот час, когда их будет слишком много, и они рванутся на стены разрывая на куски нашу крепость. А крепость — это вы! И когда сия крепость падет — падет и весь город! Я знаю вы готовы умереть ради Лиэрсуола, но я прошу не делать этого! Нам нужно остаться в живых и сплотить оставшийся еще в здравом уме народ Касурдтерра, я уверен таковых много. Не всем по сердцу власть северного ублюдка и изменника. Нам надо начать здесь и поднять весь юг на борьбу! Я знаю люди пойдут за нами! Но увы придётся пожертвовать нашим домом… – лорд Мортиган прервался, видимо обдумывая некие мысли, тронувшие его.
Кетйтон, внимательно слушавший речь владетеля Лиэрсуола, подумал, как это точно слова лорда перекликаются, с его собственными мыслями? Он и сам думал о том-же, но если судьба самой крепости была решена в его голове, то дальнейшие действия он до этого не четко себе представлял. Да и сейчас надо было все хорошенько обдумать и предложить свой план лорду Мортигану.
Словно чувствуя это, лорд посмотрел в преданные глаза Брина и сказал:
— Знаю мой друг, ты уже что-то придумал. Прошу тебя — к делу, обо мне потом!
— Хорошо, сэр! Раз уж нам не удержать крепость, так пусть она станет общей могилой для обезумевших дикарей! Мы используем весь наш запас огненного порошка, смолы и масла для подрыва стен и зданий, чтобы они взорвавшись похоронили под собой вражье семя! Работы много, нужно скорее браться за дело и чтоб ни одна подлая душа не пронюхала про это! Что скажете милорд?
— Что ж план хорош! Так и поступим, а сейчас позовите мне лекаря, что-то мне совсем плохо.
Лекарь Богрун Рид, появился подле раненого тотчас, не мало удивив и самого лорда, и остальных присутствующих. Он сразу же принялся за дело не теряя ни минуты, как и полагается военному врачевателю, закаленному в боевых условиях.
— Богрун, дружок! Как это ты лихо появился? — спросил удивленный Кейтон.
— Скажите спасибо вашему сержанту, дорогой Кейтон! Он чуть ли не на руках меня сюда занес, а во мне я вам скажу без малого шесть пудов! Проворный парень, думаю метит в лейтенанты! — осторожно снимая повязку, сказал весельчак Рид и обращаясь к Мортигану спросил: — Это как же так вас угораздило сломать ногу, ваше сиятельство? Нехороший, так сказать переломчик.
— Рад тебя видеть, Богрун. Нужно поставить меня на ноги, как можно быстрее времени нет совсем! Делай что можешь только поторопись!
— Уже делаю, милорд, уже делаю, но придется потерпеть. Вот.
Пока лекарь занимался раненым, Кейтон рассказывал подробные действия плана, родившегося в его опытной голове, остальным офицерам. И когда закончил быстро выпроводил их за дверь.
— Друг мой, сядь рядом, хочу поблагодарить тебя! — произнес лорд глядя на Кейтона.
— Не стоит, милорд! Я не достоин!
— Достоин, достоин! Ты верно служишь мне долгое время, и я всегда знал, что на тебя можно положиться! Скажи, моя жена, она в порядке?
— Леди Литвила и ваши дочери, были отправлены мной на болота в тайное место, как и остальные горожане. Они в порядке! Но простите, где ваш сын? И почему вы одни?
— Эх, Ниртон погиб от рук мясников из Зинланда, как и все остальные. Я чудом избежал смерти, спасибо моему сыну, он заслонил собой удар, предназначавшийся мне, вытолкнув меня за борт. Да примет Харуд в свою обитель его чистую душу.
— Но где вы с ними встретились?
— Это было в устье Шимона, нас нагнал корабль под флагом Валирада. И я признаться был очень рад, что оставшееся время в пути проведу в компании лорда Гордира, ибо он тоже плыл в столицу. Мы с сыном перебрались к ним на корабль и закатили знатную пирушку, осушив два бочонка Пантихарского вина. Я не много захмелел, а Ниртон и вовсе уснул на моем плече. И вот, когда уже было далеко за полночь, мне послышались крики с нашего корабля, я обернулся и увидел его пылающим. Не успел я ничего понять, как мы с сыном были уже в ранге пленников, оставшись без оружия. На мой вопрос, «что происходит?», какой-то ублюдок велел мне заткнуться и сидеть смирно, иначе он отрежет мне уши. Я был возмущен и потребовал объяснений после чего получил рукоятью меча по голове и потерял сознание.
— Простите, милорд я вас перебью, но сейчас будет больно. Порошок, который я вам дал должен был подействовать, но рана серьезная и поэтому, чтобы не прокусить язык, вот возьмите. — лекарь протянул деревянную палочку лорду, а сам приготовился вправлять кость на место. — Готовы?! Ну простите!
Он дождался, когда лорд Мортиган будет готов и после его кивка, резким движением вернул кость на место. Получив после, неожиданный удар в ухо, лекарь отлетел в сторону.
Лорд выплюнул палку и сыпал проклятья на головы всех лекарей без исключения, таким образом перебарывая ужасную боль в ноге. Так продолжалось несколько минут.
Когда же он успокоился, лекарь держась одной рукой за распухшее ухо продолжил свое дело.
— Прости меня, Боргун, больно было ужасно, не знаю, как это вышло?
— Видимо все-таки надо было подождать пока порошок подействует, а то так и без зубов можно остаться или чего хуже глаз потерять, — сокрушался лекарь. — У вас, ваше сиятельство, простите, кулак словно молот у кузнеца. До сих пор ясно вижу каждую звездочку перед глазами.
Кейтон не выдержал и громко засмеялся. Лорд Мортиган тоже еле сдерживал смех, превозмогая сильную боль, потихоньку отступавшую видимо от воздействия порошка, все-таки начавшего действовать.

— Смех — это хороший знак, сэр. Думаю, скоро вы поправитесь, а пока вашей ноге нужна тугая повязка и покой. Ваш перелом оказался сильнейшим вывихом, но вот рана серьезная. Прошу прощения за любопытство, но не могу не спросить. Кому принадлежал это орхиродский клинок?
— Ну, лекарь, ты даешь! Мне порой кажется, что ты используешь темную сущность, для того чтобы читать чужие мысли! Как бы тебя не спалили в жерле вулкана за твои фокусы!
— Простите, милорд, но ваши обвинения, беспочвенны. Я просто хороший лекарь, точнее военный лекарь, а значит мне достаточно увидеть рану и смогу рассказать каким оружием она сделана. Прошу прощения за нескромность, но мой опыт позволяет мне узнавать по характеру ранения практически все об оружии его сделавшее. Многолетний, военный опыт — и все!
— Ну, ладно, Богрун, не обижайся! И что же тебе говорит моя рана и почему этот лёгкий порез так серьезен?
— Милорд, я не вправе обижаться на вас! Что же касается вашего ранения, то оно не было столь серьезным если бы сделано, скажем, обычным, распространенным в наших войсках оружием, но здесь я ясно вижу действия яда Геруки — двулапой ящерицы, обитающей в северных широтах. А кто обрабатывает свои клинки, наконечники стрел и копий таким ядом? Только орхиродцы!
— Великолепно, Богрун! Да, это был именно орхиродский клинок! Я узнал его по слегка изогнутой форме и особому тиснению на лезвии. Этим оружием был убит мой сын, когда он спасал мою жизнь! Но до этого тот рыжий мерзавец, который ударил меня по голове, вдоволь покуражился над нами, пока не схлопотал по роже от меня сапогом.
— А кто это был-то? — спросил Кейтон.
— Он назвался Монг Валирд, капитан стражей Зинланда — родового змеиного гнезда Кронгура! — ответил лорд.
— Монг Валирд? — перебил переспросив Кейтон. — Я знаю этого негодяя! Его зовут еще «Рыжий пес». Да, он верно служит своему господину и готов на любые мерзости для него. Помню, как он рубил головы пленным кирхиронцам без нужды и всячески глумился над ними! Ублюдок, что сказать!
— Самонадеянная скотина, он смеялся мне в лицо и всячески оскорблял, будто я какая-то безродная потаскуха! — продолжил лорд Мортиган. — После чего я влепил ему по его наглой роже ногой, так как руки у меня были связаны. Очухавшись он вынул тот самый меч орхиродкой работы и попытался ударить меня. От первого выпада я увернулся, удар пришелся вскользь, по ноге, слегка зацепив ее, но вот второй был бы смертельным для меня если бы не мой храбрый сын! Он бросился под него столкнув меня в воду. Последнее, что я видел, падая в холодный Шимон, это отлетевшую за борт голову Ниртона.
Мортиган державшийся до этого мужественно рассказывая про смерть сына, вдруг горько заплакал, закрывшись дрожащими руками.
Кейтон глядя на потерявшего сына лорда, тоже сильно переживал. Он знал Ниртона с малых лет, и по просьбе его отца учил его военному мастерству, проводя с мальчиком много времени. За долгое общение они привязались друг к другу и Кейтон, никогда не имевший собственных детей, относился к молодому лорду, как к сыну. Вот и сейчас он переживал эту потерю, как свою.
— Простите, сэр. — обратился к лорду Кейтон, видя, что тот успокоился. – А, что было потом?
— Потом, потом был холодный Шимон, я чудом выбрался на берег. Хорошо, что руки были связаны спереди, да кое как, видимо ворюги думали, что нам некуда деться с корабля и поэтому не особо затруднялись вязанием узлов. А дальше меня спасла от стрел темнота и течение.
— Простите, сэр. Мне не понятно, а какую роль во всем этом играл лорд Гордир правитель Валирада? — спросил озабоченный Кейтон.
— А, эта свинья сидел и смотрел как над нами издевались и истерически повизгивал продолжая пить и жрать! — лорд поежился видно было как ему не приятно вспоминать наглого изменника. — Прах его подери! Ну да ладно! Главное мне удалось убежать, хотя и ценой жизни моего мальчика! Клянусь они все за это ответят! А дальше был не легкий путь домой, но об этом после. — лорд замолчал, тяжело вздохнув. Потом будто бы сквозь сон пробормотал: — Дорогой, Богурн, что-то меня клонит ко сну…
— Это ничего, ваше сиятельство, так и должно быть, побочный эффект моего снадобья! Поспите, а завтра будете как заново появившийся на свет.
— Давай, его положим на кровать. — сказал Кейтон видя, что лорд и в правду заснул.
Через пять минут, в комнате зазвучал здоровый мужской храп.
Кейтон оставил охранять покои лорда, того проворного молодого сержанта и прислал к нему еще троих солдат. Сам же отправился на склад, где во всю кипела работа.
Ну, а лекарь изъявил желание остаться подле раненого и понаблюдать за ним.
Сколько еще времени было у защитников города до того, как у стен появится предательское войско, никто точно не знал и поэтому все торопились побыстрее закончить дело…