Я начал нервничать, так как не понимал, что происходит. Пётр, не дождавшись полной остановки, выпрыгнул из телеги и подбежал к трактору. Он с силой дёрнул облезлую дверь, и она с грохотом ударилась об каркас кабины.

– Ты что творишь, старый дурак?! Водка тебе, похоже, не на пользу пошла! Пацан дышит через раз, белый как простыня. — кричал хриплым голосом Пётр.

Старик неподвижно сидел, положив обе руки на чёрный растрескавшийся руль. В глазах его читалось абсолютное безразличие к происходящему. 

— Не поеду я дальше, — спокойным голосом произнёс он. 

— Ты что идиот?! Умрёт ведь пацан.

– Незачем ему жить, у него детство украли. Отец, слабак сбежал, а мать шаталась по блатхатам, спала в собственной блевотине и моче.

— Не смей оскорблять мою мать, — вмешался в разговор я.

 — Хватит базарить с полоумным, — вклинился в разговор Пётр. — Пацана спасать нужно. Вылазь из кабины, мудила!

Старик скривил лицо, изобразив на нём фальшивую улыбку. Он стал похож на человекоподобное существо. Будто дьявол неумело натягивал его мышцы и связки, пытаясь придать лицу правильную мимику. Дед молча выбрался из кабины, и в его руке я увидел нож. 

— Нож! У него нож, — закричал я что есть силы.

За мгновение до удара Пётр ловко выбил его ногой. Дед зарычал, высунул язык и побежал в чащу. Пётр заскочил в кабину, а я остался в кузове с Шуриком. Мы вновь отправились в путь. Через десять минут мы вырвались из тёмных объятий леса на поле, усеянное ромашкой. На горизонте показался красно-белый каркас вышки сотовой связи и очертания покосившейся водонапорной башни.