— Успокойся хватит орать. — попросил его напарник помоложе одетый в спортивный костюм.

— Это урон по моей репутации. Это говорит обо мне, что я на своём участке земли не могу приставить этого мелкого чурку к стене. Прострелить бы ему башку, да так, чтобы мозги разлетелись.

Пауле только закатил глаза и отвернулся в сторону произнеся:

— Дон сказал нельзя.

— А ты чё! За дона говорить будешь!

— Нет.

— Ну и заткнись тогда, не переговаривайся со взрослыми! Где это письмо драное. Подъезжаем.

Машина заехала в район, где располагались частные дома. Подъехав к одному, припарковались так, чтобы не нарушить правила. Когда все четыре двигателя спереди и сзади по два полностью отключились, а машина села на выдвинутые ножки из днища, то пара людей вышли.

Франческа убрал письмо с чем-то, во внутренний карман куртки. Стёр с лица всю ярость, которой плескался в машине, натянув доброжелательную улыбку. И они пошли к порогу дома. На крыльце располагалась небольшая лавка и пара пластиковых горшков с цветами.

Франческа позвонил в домофон. Через пару секунд из небольшого проектора появилась голографическая проекция хозяина. С его стороны произошло то же самое. Он наблюдал довольно чётко лица пришедших людей.

— Фика. — расплылся в улыбке ещё сильней, Франческа. — Куда ты побежал Фика? Чего глаза такие большие?

— Я вам не открою, проваливайте! — донеслось дрожащем голосом.

— Фика, а мы ничего делать не будем. Ты вернись к домофону мы ещё не обучены через него делать.